— Нет, — в голосе Бумфиса послышалась вина.
Целитель сочувствующие посмотрел на меня, его горькая улыбка пробудила тревожный звоночек.
— Присядь, Анаит. У меня есть нерадостная новость.
Дважды просить не пришлось. Колени подогнулись, и я осела на землю.
— Твой отец... скончался сегодня утром.
***
Я никогда не любила рассвет. Спокойствие, которое приносила ночь, постепенно таяло. Солнечный свет заглядывал почти в каждый уголок, освещая как красоты, так и уродства. Не знаю, кто придумал теорию, что монстры прячутся в темноте. Они появляются только со светом. Потому что всё, чего не коснулись лучи — не существует.
Этот рассвет был самым болезненным. Потому что в проявившемся мире стало на одного человека меньше.
Папа.
Каждый раз, когда это слово звучало в голове, на глаза наворачивались слёзы. Я устала плакать, устала чувствовать боль. Даже две кружки успокоительного ничего не смогли сделать с горечью, которая разъедала изнутри. Было страшно открыть глаза, страшно пошевелиться. Заточённая в коконе собственного горя, я обездвижено пролежала целую вечность.
Кто-то едва ощутимо дотронулся до моей щеки.
— Девочка моя, прошу, проснись. К тебе пришли.
Не хочу никого видеть. Хочу уснуть и больше никогда не просыпаться. Послышались шаги, кто-то вошёл в трейлер и присел рядом с диванчиком, на котором я лежала.
— Анаит, это я, Ахнар. Пожалуйста, нам нужно поговорить, — прозвучал голос над самим моим ухом.
С трудом разлепив веки, я сфокусировала взгляд на мужчине. Его всегда добрые глаза сейчас сочились грустью.
— Привет, — мягко улыбнулся он.
Я попыталась сесть. Комната уплывала, а голова невыносимо болела. Понадобилось несколько минут, чтобы подступающая тошнота прекратилась. Люция протянула стакан холодной воды. Опустошив его в мгновение ока, я почувствовала лёгкую трезвость.
— Хорошо, — хрипло выдавила я.
— Уверена, что сможешь? — с сомнением переспросил целитель.
— Я просто хочу знать правду, — уверенно ответила я.
Люция понимающе кивнула и удалилась из трейлера. Мы остались с Ахнаром одни.
— Как... это случилось?
Мужчина прикрыл глаза и тяжело вздохнул.
— Я опоздал на самую малость. У Бэрта начался приступ, и Ола слишком поздно это заметила.
Волна ненависти прокатилась по телу. Мама в этом виновата. Она практически никогда не приходила к нему, почти никогда не проводила с ним время. С того самого момента, когда папа окровавленный явился домой. Она категорически не принимала его взглядов, о чем не раз упоминала. С того самого дня что-то в ней умерло. Сколько раз я списывала явное презрение в её взгляде на своё воображение? Сколько раз она злилась, когда у него начинались обострения? Мама разлюбила папу в тот самый момент, когда поняла, что он пошёл против системы, против её собственных взглядов. В её душе он умер намного раньше.
Я уверена, что она не уронила и слезы.
Дверь трейлера отворилась, на пороге появился Бумфис. Впервые я видела на его лице нерешительность и растерянность.
— Я оставлю вас, — пролепетал Ахнар и быстро удалился из трейлера, захлопнув за собой дверь.
Мы остались одни в неловком молчании. Альфа притащил себе стул и грузно уселся.
— Бэрт был моим внуком.
Я до последнего втайне надеялась, что наши одинаковые фамилии — глупое стечение обстоятельств.
— Это он попросил забрать тебя в Тинаан. В ту ночь, когда Бэрт со своим другом отправились в Чёрный Лес, они должны были встретиться со мной. Твой отец был моими глазами и ушами в Талитане, так же, как и Ахнар. Они нашли дневник, и мы встретились для передачи. Но Тибо, друг твоего отца, оказался предателем. Нас ждала засада. Отбиться удалось, но всё закончилось хуже, чем я даже мог вообразить. Твой отец никогда не был душевно больным.
— Что...? — одними губами произнесла я.
Бумфис опустил голову и тяжело вздохнул.
— Это был хорошо продуманный план. Когда мы поняли, что имперская плесень прокралась в наши ряды, это было единственным выходом. У Тибо были сообщники, о которых мы ничего не знали. Если бы Бэрт не решился на этот шаг, то тебя, Рупа и Олу давно бы уже убили, как и его. Ахнар создал специальное средство, которое притупляло мозговую активность и делало из твоего отца овоща. Таким образом, никто не смог добиться от него информации, и вас оставили в покое. Но не думай, что за твоей семьей перестали наблюдать.