— Но как же... все его приступы? Или это тоже было фарсом?
— У Бэрта была предрасположенность к эпилепсии. А сыворотка, сваренная Ахнаром, была плохо совместима с этой болезнью. Это был большой риск, но он решился на это ради вашей безопасности. Время сыграло с нами плохую шутку. Я должен был забрать тебя ещё в прошлом году, но тебя не призвали.
Укол совести был болезненным, судорожный вздох вырвался против воли.
— Почему ты не сказал этого раньше? Почему столько времени тянул? — дрожащим голосом спросила я.
— Это было мерой осторожности. Я прекрасно знал, что имперский человек есть в Тинаане, но не мог вычислить. И до сих пор не могу. Не думай, что решение держать тебя в неведении далось мне легко. Может, ты и считаешь меня монстром, но ты всё-таки моя правнучка. Я бы предпочёл и сейчас тебе ничего не рассказывать, потому что это большой риск. Не пойми превратно, но я не знал тебя, какой ты была в Талитане, с кем ты общалась, чем интересовалась.
— То есть, просто не доверял.
Бумфис окинул меня тяжёлым взглядом.
— Когда речь идёт о выживании, то приходится идти на любые жертвы. И сокрытие от тебя правды — детская забава по сравнению с тем, что мне доводилось делать. И ещё предстоит совершить. Все мы подвержены человеческим чувствам, Анаит. То, что я тебе сейчас рассказываю — неправильно с точки зрения логики. Но я это делаю, пойдя против собственных принципов. Я не претендую на тёплые чувства с твоей стороны. Я лишь прошу, чтобы ты помогла мне в осуществлении цели.
Повисла напряжённая тишина. Чувства были смешанными и, полагаю, не только у меня.
— Откуда ты столько всего знаешь о Тинае?
Бумфис нахмурился и полез во внутренний карман куртки. Выудив оттуда дневник, открыл и протянул мне. На форзаце виднелась корявая вязка почерка — подпись Тиная. Как только затуманенный разум разобрал надпись, тетрадь выскользнула из ослабленных рук.
— Тинай был моим приёмным отцом. Мне было лет тринадцать, когда он усыновил меня и дал свою фамилию.
А ведь Люция предупреждала, что история слишком запутанна и сворачивает в сторону, о существовании которой я даже не подозреваю. Даже в самым смелых фантазиях я никогда бы не смогла предположить, что имею прямое отношение к самому Тинаю. Но дневник, подписанный его почерком, прямо кричал: "Собственность Тиная Баера".
— Ты хочешь пойти на похороны? — тихо спросил альфа.
Этот вопрос вышиб меня из реальности.
Хотела ли я увидеть своего отца мёртвым? Определенно нет. Хотела ли я увидеть мать, которая его предала и откровенно меня ненавидела? Нет. Хотело ли сердце получить ещё порцию иголок? Нет.
Границы прошлого, настоящего и будущего в один миг смазались, а потом и вовсе исчезли. Словно вся моя жизнь была одной большой игрой больного подсознания. Знаю, что это решение слишком эгоистично, знаю, что в будущем буду очень сожалеть об этом. Но сейчас боли было слишком много. Загнанное в ловушку животное способно отгрызть себе конечность, чтобы выжить. И я была этим животным.
— Я хочу домой.
Глава 19
ГЛАВА 19
Свет настырно пытался пробраться в комнату, отчаянно ища лазейку, но раз за разом терпел крах. Тяжёлые тёмно-бордовые шторы надёжно скрывали меня от палящего солнца. Развалившись на кровати, в мягком свете от настольной лампы, я читала дневник.
За этим занятием я провела целую ночь и не собиралась отрываться до самой последней точки. Слова давно перестали быть различимы, фантазия погрузилась в глубину событий.
"Всей своей душой ненавижу это место. Каждое здание, каждую ржавую трубу, каждое серое лицо. Я создал монстра, который пожрёт эту землю пуще раковой опухоли, потому что от неё можно избавиться, а от Империи - нет. Я виновен в этом, виновен, что тысячи людей горбатятся в угоду тирану. Как гиены перед львами, позорно выпрашивают еду и позволение на жизнь. Даже самые светлые помыслы могут породить смутные времена.