Взгляд янтарных глаз смотрел прямо на меня. Люция словно забросила крюк и подцепила меня, пытаясь по этой линии передать что-то важное. Я была близка к разгадке, уже почти поняла её посыл. Губы её вздрогнули, веки опустились, а голова слегка склонилась.
Аргес остался один на распутье. Но он и не подозревал, что подошел к финишной прямой, за которой его уже давно ждут.
Зажмурившись, я начала нагло протискиваться вперёд, к огромному возмущению остальных. Но в данный момент, было откровенно наплевать.
Нетерпеливый парнишка занял место Люции. Он широко улыбался, попутно топчась на месте. И я с изумлением для себя поняла, что он откровенно нервничает, пытаясь это скрыть за наглостью и мнимой самоуверенностью.
— Всем, кто меня ещё не знает — меня зовут Фэрбиос Грэм. И именно я тот человек, который пытается изменить вашу жизнь в лучшую сторону! Я тот человек, который хочет вам дать безопасность и уверенность в завтрашнем дне.
— Губы-то оботри! Измазюкался весь в грудном молоке! — донеслось из толпы. Я не сдержала злорадного смешка.
— Мне, так же как и вам надоела тираны! Мне надоело бояться за свою жизнь и за жизнь своих близких! Кто-то должен положить этому конец! Конец смертям! Конец нападениям! Конец страху!
На последнем слове голос Фэрбиоса сорвался. Он отчаянно хотел верить в то, что говорил, но у него это плохо получалось. Нужно быть слепым, глухим и безмозглым, чтобы этого не заметить. Но находились и такие.
Парень хотел ещё что-то сказать, но ему было тяжело без заранее заготовленных фраз на бумажке. Каждое последующее восклицание было ещё более нелепым и вызывало оскомину.
Аргес терпеливо ждал, пока закончится этот бессвязный поток.
— Ну что же, не хочу быть невежливым, поэтому отдаю слово своему оппоненту.
Повисла идеальная тишина, пока Аргес медленно шёл к краю помоста.
— Правление — это не привилегии. Правление — это тяжело бремя ответственности за каждого. Правление — это всегда жертва. Это та цена, которую должен заплатить каждый, кто вступил на эту тропу. Я готов пожертвовать Бумфисом, который заменил мне отца; Люцией, которая заменила мне мать; готов пожертвовать Фаиром и Дофой, который стали моими лучшими друзьями; Бам-Бамом и Мышкой, которые для меня всё равно, что дети. Я готов пожертвовать своей жизнью. Потому что худшее преступление, которое может совершить человек против человека — лишить возможности выбирать.
Между этим он медленно отстегивал застёжки на своей перчатке. По толпе прокатилось откровенное напряжение. Я сама была натянута, словно струна — ещё немного, и грозила сорваться.
Перчатка упала на пол, явив миру серо-синюю вязку вен, которая достигала локтя. Серебряное запястье ловило отблески света и бросало блики на стоящих в первом ряду.
Аргес поднял вверх серебряную руку.
— Это — цена, которую я уже заплатил. Но я готов отдать ещё больше. Столько, сколько смогу, до последнего вздоха. Потому что одна жизнь не имеет значения, когда на кону стоят тысячи судеб. А ещё я готов отдать своё сердце, которое у меня незаметно украли.
Блик от его руки заставил меня прищурить глаза. Внутри что-то воспарило и грузно рухнуло вниз. Коленки как всегда сдали позиции, подкосившись в такой волнительный момент. Что-то защекотало лицо. Раздражённо смахнув это, я удивлённо осознала, что это была слеза. Не до конца понимая, что делаю, освободилась от давящих меня людей и вышла к помосту.
— Эй! Голосование ещё не началось!
— Уведите её!
— Так нельзя!
Человеческое море взволновалось, стоило одной рыбке выпрыгнуть на берег. Ведь так не положено, так против правил. Но старые правила рухнули и создавались новые. Прямо в эту секунду мы творили свою историю.
Аргес смотрел на меня напряжённо, не совсем понимая, как реагировать на такой произвол. Он автоматически спрятал левую руку за спину, чтобы, упаси Тинай, не дотронуться до меня.
А я не могла оторвать взгляда от его ледяных глаз, в которых так ярко горел огонь. Я видела в них себя и чувствовала, что тону.
Но я лишь протянула свою ленточку. Он неуверенно принял подношение, изучая меня серьезным взглядом.
— Ты хорошо подумала над своим решением? — едва различимо спросил он.