Предводитель сбежал. Подскочив ко мне, Аргес вырвал правой рукой нож из головореза и принялся освобождать меня от пут.
— Венара, — только и смогла сказать я.
Он окинул меня тяжёлым мрачным взглядом и вернулся к прерванному занятию, предварительно спрятав левую руку за спиной. В коридоре слышались множественные шаги.
— Держи. На всякий случай, — сказал он, протягивая мне серебряное лезвие, которое изрядно погнулось.
— Их слишком много, — дрожащим голосом промямлила я.
— Мне не привыкать, — бросил он, подрываясь на ноги, чтобы встретить очередных недоброжелателей.
Он крушил их безжалостно. Настолько яростно, словно вымещал на них всю свою боль, словно мстил за всех, кого у него отобрали. Он сражался во имя всех людей, которым хотел дать надежду на лучшую жизнь, не жалея себя, не жалея меня. И в этот момент я была искренне этому рада, потому что я была его слабым местом. Он сделал правильный выбор.
А я так и не смогла выбрать благую цель вместо него. И каждый пропущенный им удар оставлял синяки на моей болезненной душе. Всё это время воздух упорно не поступал в лёгкие, а все мышцы были напряжены до предела так, что почти прорывали кожу. Я всеми силами хваталась за хлипкую надежду на победу, потому что бой не был равным.
Но Аргес, вопреки моей тревоге, справился. Когда нападающие закончились, он тяжело опустился на землю, пытаясь перевести дыхание. Повсюду валялись тела, отчасти покрытые серебром. Я зажмурилась, боясь взглянуть на его руку. Горячие слёзы катились по щекам, а в сердце вонзились тысячи игл.
Это была не та победа, которой жаждешь. Эта победа далась ценой почти всего.
— Покажи руку, — едва выдавила я хриплым голосом.
— Не нужно, — обречённо прошептал он, наблюдая за тем, как я подползаю к нему.
— Покажи. Свою. Руку, — прорычала я сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как необузданная злость от отчаяния рвется наружу.
Свет пал на бледную кожу. Серо-синяя вязка вен тянулась от запястья и до самого плеча.
Глава 24
ГЛАВА 24
Мы вывалились из бункера, жадно глотая воздух. На лес давно опустилась ночь, принеся прохладу и влажность. Светлячки мирно кружили над травой, создавая причудливые узоры.
Я смотрела на них невидящим взором, чувствуя что-то липкое и страшное внутри, в том месте, где было сердце. Всё тело болело, но эта боль испуганно пряталась от того страшного монстра, что плотно сел мне на плечи. Я лишь пыталась отдышаться и найти хоть какие-то слова, чтобы описать происходящее.
— Венара. Это была Венара. И всегда была она, — охрипшим гнусавым голосом выдавила я.
Аргес тяжело привалился к поросшей мхом стене. Он молчал, тем самым сгущая краски ещё больше.
— Она... я бы... никогда в жизни не подумал, что Венара способна на такое. Паршивка отлично сыграла свою роль. Бумфис пригрел на груди змею.
Я вздрогнула от той ненависти, что пропитывала каждое сказанное им слово. Но было в этом что-то ещё. Что-то, что заставляло монстра на моих плечах отвратительно скрежетать зубами.
Вина.
Он винил себя за то, что не догадался раньше, винил, что не умеет читать человеческие души, что в идеальной актерской игре не распознал фальши.
— Ты бы не смог. Никто бы не смог, — едва слышно ответила я на так и не прозвучавший вопрос. Но сомнений не было в том, что смысл остался понятым.
— Я должен был. Должен! — его голос сорвался.
Я прислонила тяжёлую болезненную голову к стене. Аргес отодвинулся на некоторое расстояние, убирая свою руку. Перчатка сгинула в этом страшном безумии, и теперь он бы не подошёл ко мне ближе, чем на метр. И от этого расстояния повеяло могильным холодом. Зябко. Обхватила себя дрожащими руками за плечи, создавая иллюзию тепла.
Иллюзия. Безжалостная пародия, острее любого лезвия. Обманчиво блестящая, фальшиво прекрасная, нестерпимо болезненная. Сколько ещё раз детская наивность поведётся на эти краски? Сколько ещё игл воткнется в душу, когда она, премерзко усмехаясь, скроется за углом? Она всегда близко, всегда окружает каждого, но она не доступна. Как и Лиарда.