Дофа от этих слов покрылась красными пятнами. Её нижняя губа подрагивала, а глаза заблестели. Но глава Тинаана не стал ждать взрыва эмоций и быстрым шагом направился к выходу. Я поспешила за ним, хоть и хотелось остаться и утешить женщину. Но он прав, сейчас важнее найти вход в Лиарду. А Дофа отойдёт и простит ему эту жестокую вспышку. По крайней мере, в этом я убеждала саму себя.
Мы летели сквозь толпу, которая была и без того взволнованной. Завидев в очередной раз своего хмурого правителя, люди испуганно переглядывались и расступались. Буря грозила грянуть в любой момент.
— Опять что-то случилось.
— Что, опять кого-то убили? Сколько можно? Куда подевалась охрана?
— Мы имеем право знать!
Я очень надеялась, что Аргес этого не услышал, но надежда эта разбилась в тот момент, когда я врезалась ему в спину. Парень медленно обернулся и окинул присутствующих пристальным взглядом. Разговоры утихли. Мыши попали под змеиный гипноз.
— Люди Энима оказались предателями, которые работали на имперского человека. Эта плесень долгое время прикрывалась другом ради своих целей. Вам нужна такая охрана?
В ответ была лишь давящая тишина.
— Повторяю вопрос, если он не понятен с первого раза: вам нужна такая охрана?
Толпа загудела, подобно рою пчёл, подтверждая, что в таких людях они не нуждаются, и даже хорошо, что отступников прогнали.
— Ещё вопросы?
— Мы боимся. Каждую минуту ждём, что на нас нападут. Боимся спать по ночам, боимся отпускать детей из дому.
— В данный момент я иду решать эту проблему. И чем дольше вы меня задерживаете, тем больше шансов у монстра подобраться к вашему порогу.
Больше молчанку не нарушил никто. А я в очередной раз поразилась той резкости и холодности в его голосе. И что-то мне подсказывало, что он не блефовал. Я осеклась, понимая, что Бумфиса таким жестоким сделала именно должность. Но сейчас, в отставке, он, наконец-то, сможет прочувствовать всю палитру эмоций и увидеть радости жизни. К примеру, в тех огромных зелёных глазах, которые так внимательно наблюдали за процессом резьбы по дереву, или в подгоревшей шарлотке, или в разноцветных цветочных горшках. Многолетняя гонка за призраком завершена. Почти завершена, но его это уже не касается.
Мы вошли в лес. Но не было времени отвлекаться на его манящие красоты, так как темп, с которым мы передвигались, к этому не располагал. Да и мысли были слишком тревожными, буквально дымились, чтобы думать о чём-то ещё.
Я мысленно просила вселенную помочь нам разобраться в той странной инструкции, что оставил Тинай. Я просила, чтобы хоть сейчас она была благосклонна к нам и дала глоток воды надежды после длинной пустыни отчаяния. Оно разрушает веру, оно исчерпывает чувства, оно отравляет мир, затуманивает взгляд. Отчаяние — настоящее зло. Отчаяние убивает быстрее любого ножа.
Деревья поредели, за ними виднелся край обрыва. Сердце участило свой ритм, гулко отдавая пульсацией в висках. Аргес первым подошел к краю, сел на землю и на минуту замер. Я не знала, что он делает и последовала его примеру, усевшись рядом. Он задумчиво смотрел в пропасть.
— Знаешь, сколько раз меня манили те острые камни внизу?
— Н-нет...
— Каждый раз, как я сюда приходил. Я устал от долгого бега в никуда. Каждый день, открывая глаза, я знал, что придётся сражаться. Со всеми, с миром, с самим собой. Но, как видишь, я оказался сильнее этого порыва слабости.
— В слабости нет ничего постыдного. Все мы люди, все когда-то пасуем перед трудностями.
— Ты забываешь, что я не такой, как ты. Не такой, как остальные, — грустно усмехнулся он.
— Забываю. Это значит, что не стоит на этом заострять внимание, — тихо ответила я, едва ощутимо дотронувшись до его руки.
В этот раз он не стал отстраняться, а только переплёл наши пальцы. Мне хотелось так просидеть целую вечность, но реальность омрачала этот момент. До решительного шага оставалось всего несколько мгновений, и мне хотелось надышаться ими на жизнь вперёд.
Аргес сиганул вниз, не расцепляя наших рук. От неожиданности я взвизгнула, но сильные руки подхватили меня у самой земли, не дав упасть. Наши лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга, и мне очень захотелось сократить это невыносимое расстояние до нуля. Но он лишь смотрел на меня своими ледяными глазами, словно пытался что-то для себя понять. Смотрел долго, испытующе, внимательно. И в айсберге загорелся огонёк.