Я не знала, могла ли моя челюсть отвиснуть ещё сильнее, но всё же это оказалось возможным. В голове что-то щёлкнуло. Нечто знакомое крутилось, пытаясь оформиться в мысль. Такое уже происходило...
"Нет, Анаит. Ты любишь себя. Это конец. Нам и нашей иллюзорной свободе".
От этого воспоминания накатила нешуточная тошнота. Я ошарашенно смотрела на Аргеса и совершенно не знала, как реагировать на такие слова. Он не смотрел на меня, и это было хорошо. Потому что, в противном случае, эмоции разлетелись тысячами осколков.
— Я лишь пытаюсь всё сделать правильно. Вот и всё. А ты из шкуры вон лезешь, чтобы всё усложнить. Я не люблю воевать. Это порождает постоянную злость, которая переходит в ярость. Она разъедает изнутри, как кислота.
Пальцы сами по себе потянулись к шраму на плече. Аргес поднялся на ноги, отряхивая штаны от песка. Он выглядел уставшим, отчего я ощутила себя ещё хуже.
— Это последний раз, когда я объясняюсь.
И он ушёл.
Казалось бы, финиш был так близок, протянуть руку и дело в шляпе. Но меня дисквалифицировали ещё до начала забега. Он выиграл, не вступая в сражение.
Только мне начало казаться, что я нашла свой путь, делая первые робкие шаги, как меня снова отнесло на перекресток. С которого убрали все указательные знаки. От бессилия и безысходности хотелось плакать. Чувство растерянности сводило с ума.
Что-то ткнулось мне в плечо. Подняв голову, увидела бледно-голубые глаза. Анфис смотрела на меня, словно... понимающе.
— Что мне делать, Анфис? Я запуталась.
Тигрица махнула головой, словно отгоняя несуществующих мух и снова уставилась на меня.
— Было бы намного проще, если бы он меня ненавидел. Тогда было бы всё понятно. Так, как это было с самого начала. Он мне что-то запрещает, а я это делаю назло. А сейчас мне ничего не понятно. То, что кажется правильным, изначально работает против меня.
Мир вдруг стал слишком тесным. Он сжимался, подобно руке на горле. Словно в матрице случилось короткое замыкание, и она начала перестраиваться на новый лад. Или же я видела хорошо отредактированную иллюзию.
Снова это слово. Начинаю уже его ненавидеть.
Анфис зашевелилась, привлекая моё внимание. Она поднялась на ноги и, обойдя, остановилась напротив. Бледно-голубые глаза смотрели слишком внимательно, словно пытаясь что-то сказать. Они были похожи на океан. В них хотелось утонуть.
— Гррр-ха-рр, — заявила Анфис.
Неведомая сила заставила меня встать на колени и опустить голову.
— Анфис, — выдохнула я, поклонившись.
Мы соприкоснулись лбами. Анфис шумно дышала, и на каждом выдохе слышалось глухое рычание. Сердце участило свой ритм. Непонимание ситуации немного давило на нервы. Мы так и продолжали сидеть в такой позе, пока у меня не затекла шея. Но пошевелиться было страшновато.
Я робко протянула руку и провела пальцами по белоснежной, без единой полоски, шерсти. Рычание прекратилось. Анфис отошла от меня на некоторое расстояние и села, не отводя взгляда. Нола, Кода и Нирэд сидели точно так же ровно у Анфис за спиной. Я ничего не понимала. Такого они раньше не делали.
Тигрица-альбинос поднялась, а затем, немного опустив голову, припала на передние лапы, и остальные тенью повторили её манёвр.
— И что это сейчас было? — спросила я в пустоту.
— Они признали тебя частью своей стаи, — ответила пустота голосом Аргеса.
От неожиданности я вздрогнула и ещё более ошарашенно уставилась на парня. Он медленно шёл в нашу сторону. Остановившись рядом, опустился на колени и поклонился.
Что-то внутри порвалось и растеклось приятным теплом по всему телу. Эмоции наконец нашли освобождение в виде слёз, которые медленно катились по щекам.
Это странное, дикое ощущение, будто миру добавили яркости.
— Поздравляю, мамочка, у вас четыре чудных дочки, — усмехнулся Аргес, положив руку мне на плечо.
А я смотрела на четырех тигриц сквозь застилавшие глаза слёзы и не могла совладать с собой. Сорвавшись с места, подлетела к Анфис, обняв её за шею и уткнувшись носом в пушистый мех. Она повалилась на землю, сгребая меня лапами в охапку, и принялась облизывать мои волосы.