— Это Румла, Фула и Гила, — сказал Глула, — а это — дети Глак.
— Ты не очень-то похож на мужчину, — сказал Румла, — такой же, как все те, кого мы ловим за долиной. Должно быть, там очень странный мир, где мужчины выглядят как женщины, а женщины выглядят как мужчины, но это, должно быть, чудесно — быть больше и сильнее, чем твоя женщина.
— Да, — сказал Гила, — если бы я был больше и сильнее Глак, я бил бы ее палкой каждый раз, когда видел.
— И я бы тоже, — сказал Глула. — Я бы убил эту здоровую скотину.
— Вам, кажется, не очень по душе Глак? — спросил я.
— Ты когда-нибудь видел мужчину, которому была бы по душе женщина? — ответил Фула. — Мы ненавидим этих животных.
— А почему же тогда вы не сделаете чего-нибудь? — спросил я.
— А что мы можем сделать? — сказал он. — Что мы, бедные мужчины, можем с ними сделать? Даже за попытку заговорить с ними, они избивают нас.
Они отвели меня в хижину Глак, и Глула указал на место у самой двери.
— Можешь спать здесь, — сказал он.
Мне показалось, что лучшими считались места в дальнем от двери конце хижины, потому что, как я узнал позже, все мужчины боялись спать рядом с ней из страха, что при налете на деревню их могут похитить, а это их пугало больше всего. Они знали свои невзгоды и беды в Уге, но не будет ли им еще хуже в Гефе или Джулоке, двух других деревнях долины, которые постоянно совершали набеги за мужчинами и рабами.
Постелью в хижине служили простые охапки травы. Глула помог мне устроить место для отдыха, а потом вывел меня за деревню в сад, принадлежавший Глак. В нем работал еще один мужчина. Это был высокий парень, явно пленник из-за пределов долины. Он ковырял землю заостренной палкой. Глула протянул мне похожее грубое орудие и поставил работать рядом с рабом. После этого он вернулся в деревню.
Как только он ушел, мой напарник повернулся ко мне.
— Меня зовут Зор, — сказал он.
— А меня — Дэвид, — ответил я. — Я из Сари.
— Я слышал про Сари. Она лежит за Люрель-Азом.
Я из Зорама.
— Я много слышал про Зорам, — сказал я. — Он находится за теми горами, где живут крылатые ящеры — типдары.
— От кого ты слышал про Зорам? — спросил он.
— От Джаны, Красного Цветка Зорама, — ответил я, — и от Тоара, ее брата.
— Тоар — мой близкий друг, — сказал Зор. — Джана ушла в другой мир со своим мужчиной.
— Много раз ты спал здесь? — спросил я.
— Много, — ответил он.
— Отсюда нельзя убежать?
— Они внимательно следят за нами. Вокруг деревни всегда расставлена стража.
— Со стражей или без стражи, — сказал я, — я не собираюсь оставаться здесь до конца жизни. Когда-нибудь нам представится возможность сбежать.
Он пожал плечами.
— Возможно, — сказал он. — Но я сомневаюсь. Однако, если когда-нибудь получится, я убегу вместе с тобой.
— Хорошо. Будем как можно ближе держаться друг к другу, спать в одно время, чтобы и бодрствовать в одно время. Кому из женщин ты принадлежишь?
— Рамп. Она зла, как самка джалока[2]. А ты?
— Я принадлежу Глак.
— Она хуже. Держись от ее хижины как можно дальше, когда она дома. Спи, когда она на охоте. Кажется, она думает, что рабам вообще не нужен сон. Если она обнаружит тебя спящим, изобьет до полусмерти.
— Милый характер, — заметил я.
— Да они все одинаковы, — ответил Зор. — У них нет никакой женской чувствительности, только черты самых низких и жестоких типов мужчин.
— А как их мужчины? — спросил я.
— О, они порядочные ребята, но боятся даже собственной тени. Впрочем, ты очень скоро поймешь, что у них есть на это основания.
Во время разговора мы продолжали работать, так как почти все время стражницы смотрели на нас. Они были расставлены вокруг деревни таким образом, чтобы все ее части были прикрыты от внезапной атаки, и при этом все работавшие в садах рабы находились под постоянным их присмотром. Стражницы были отличные надсмотрщики, не позволявшие нам ни на секунду сбиться с ритма работы. Если раб хотел пойти в хижину своей хозяйки, чтобы поспать, он должен был сначала спросить разрешение у одной из стражниц, и чаще всего получал отказ.
Я не знаю, как долго я проработал в саду вождя Глак. Мне ни разу не удалось выспаться; из-за этого я постоянно находился в полуобморочном состоянии от усталости. Пища была грубой и не сытной, а выдавали ее рабам далеко не щедрыми порциями.
Однажды работая в саду, я, будучи полуголодным, нашел в земле тубер и, повернувшись спиной к ближайшей стражнице, принялся грызть его. Несмотря на все мои старания делать это незаметно, стражница увидела, что я ем, и бросилась ко мне. Она вырвала у меня тубер и сунула его в свой огромный рот, после чего попыталась отвесить мне такую затрещину, которая наверняка свалила бы меня с ног, не поднырни я под ее руку. Это взбесило ее, и она снова попыталась ударить меня. И снова я заставил ее промахнуться; к этому времени она была переполнена яростью и выла, как апач, употребляя в мой адрес все гнуснейшие ругательства Пеллюсидара.