А мичуринец К. Д. Филянский добился за гораздо более короткие сроки настрига шерсти (в совхозе «Большевик») 6 килограммов; а С. И. Штейман в своем знаменитом «караваевском стаде» совсем пересоздал с помощью мичуринской науки корову. Он пересоздал ее радикально, сделал почти неузнаваемой на глазах одного людского поколения. Шестнадцать тысяч литров — вот годовой удой «Послушницы второй». Вымя караваевских коров весит в среднем 15–18 килограммов, у лучших — 22–25 килограммов, 1 ½ пуда! В обхвате оно 1,5–1,85 метра.
Обычный вес вымени у коров — кило-полтора.
Все органы в теле караваевских коров иные: сердце, печень, легкие, селезенка. У них более частое дыхание, выше давление крови и даже температура тела, которую, казалось, ничем не изменишь у млекопитающего, сдвинулась вверх почти на целый градус. (Эти данные приводил директор Государственного племенного рассадника крупного рогатого скота костромской породы В. А. Шаумян.)
А морганисты за все эти годы не создали ни одной, никакой породы животных.
Разительно это сравнение результатов работы науки мичуринской и «науки» морганистов!
Академик М. А. Ольшанский рассказал, что когда, лет десять назад, в одной научной комиссии обсуждалась тема «Управление расщеплением гибридов», видный морганист демонстративно встал со своего места и ушел.
Мичуринцы управляют расщеплением гибридов. «В чистых линиях отбор бессилен», но воспитание представителей этих «чистых линий» в разных условиях делает их наследственно различными, и уже немало новых, превосходных и притом разных сортов выведено мичуринцами из бывших чистых линий. Мичуринцы-плодоводы показали, что можно, управляя концентрацией клеточного сока, управлять образованием либо ростовых, либо плодовых почек у деревьев.
А главная защитница цитадели морганизма — дрозофила: разве эта мушка не живое существо! И в работах, очень побочных для мичуринской науки, но чрезвычайно эффектных, генетики-мичуринцы демонстрируют, что и тут почва под ногами морганистов мнимая, воображаемая: мушка-дрозофила подчиняется в своем развитии всем действительным, не вейсманистским законам жизни, ее наследственность может быть переделана воспитанием, воздействием среды, и приобретенные признаки она передает потомству.
А известнейшие наши биохимики Н. М. Сисакян и Б. М. Рубин сообщили сессии, как объективные методы биохимии неопровержимо отмечают, «засекают» изменения в самом «сокровенном» — в химизме организма, в его составе, когда изменились условия его существования, тем самым еще раз, с новой стороны, подтверждая безукоризненную справедливость положений мичуринской науки.
И вот на трибуне машиностроитель, действительный член академии И. Ф. Василенко. Что скажет он сессии?
Он сказал, что советская наука о сельскохозяйственных машинах — самая передовая в мире. Основоположник ее — академик В. П. Горячкин. А особенности ее в том, что она опирается не только на технические расчеты, но и на агробиологию.
Советские конструкторы создали сотни изумительных машин. Кажется, что иные из них обладают тончайшим осязанием, даже слухом и зрением. Одна выискивает в горе зерна еле различимые семена сорняков. Другая выбирает вату из коробочек хлопка. Третья ищет нераскрывшиеся хлопковые коробочки. Четвертая сажает рассаду, выравнивает землю вокруг саженца и поливает его водой. Машины уничтожают гусениц, останавливают нашествие саранчи, сажают лес и картофель, копают сахарную свеклу, полют и окучивают, осторожно разрыхляют почву вокруг нежных ростков. Сколько их — мудрых машин-мастеров! И какая выдумка вложена в них, в их мощные руки, гибкие сочленения, сотни проворных пальцев!
Советская наука о сельскохозяйственных машинах создала самый совершенный в мире плуг и комбайн, срезающий хлеба под корень и не рассевающий по полю семена сорняков. Эта наука, спроектировавшая сотни «умных» машин, разрешила задачу полной механизации уборки и зяблевой обработки почвы («как этого требовал академик Вильямс», пояснил товарищ Василенко). Уже широко испытан «комплекс» комбайновой уборки с зяблевой обработкой. Только опора на мичуринскую науку о развитии растений и животных помогла советской науке о сельскохозяйственном машиностроении добиться ее поразительных достижений.
И академик Василенко, рассказав о механизации культуры многолетних трав (входящих, как известно, важнейшим звеном в травопольную систему) и о сенокосилке, двигающейся на поле и с поля почти со скоростью автомобиля, привел такой пример.