Зал понимающе возроптал. Ухмылка Джифоя стала больше, острее, хищнее.
— А зачем Шарту буду нужен я? Не буду скрывать, их предложение мне не по нраву, потому что я имею здесь личный интерес. Мне принадлежит шестьдесят семь процентов плодородных земель вокруг Шарту, и девяносто четыре процента добычи фрата приходится на мои поля. А фрат — это основа нашей экономики, это единственное, что мы можем продавать миру. Так что от меня косвенно зависит вся торговля в Шарту. Это большая власть, большие деньги. Что останется от моей власти и моего богатства, когда «Джиликон Сомос» развернет здесь свое огромное хозяйство? А не больше, чем от администрации и наших специалистов. Стану я не нужен. И мой фрат они смогут не покупать, так как будут здесь производить свой фрат.
Его голос расходился по всему залу.
— Да, я землевладелец. Да, я богач. Да, многие считают, что я их обидел или разорил. Но я ваш богач. — Он поднял руку и дважды, размеренно, ударил себя в грудь. — Я такой же изгой для Лита, как и вы все. Я живу за Стеной. И я не живу здесь с оговорочками, как начнут жить их люди и их армия — я живу здесь без всякого шанса на то, что мои дети поедут учиться в город. Все, что у меня есть — здесь. И я не глуп! Я знаю, что на власти и деньгах одного человека не держатся земли. Только с вами вместе, только с согласия большинства я могу достичь чего-то. Мы повязаны очень крепкой веревочкой. И если мы будем терять, то вместе! Если попадем в беду, то попадем в нее все! Когда волна смыла прежний Шарту, мои отец и дед уже были богаче всех остальных, но они оказались в той же воде, что и все, и спасали других, как и все, у кого были силы спасать.
Он тяжело перевел дух.
— Знаю, каждый второй в этом зале думает, что я, Листа Джифой, слишком шикарно живу. Но не забывайте, что я тоже работаю, работаю, как и вы все. Кто-то должен быть на том месте, которое занял я — планировать поля, распределять ресурсы, покупать у города большие машины, организовывать людей, чтобы их деятельность принесла больше пользы. Все это делаю я. Каждый день я бываю то здесь, то там, каждый день я что-то решаю, что-то выдумываю для всех нас. А думать и управлять — это тоже работа. И если сюда придет «Джиликон Сомос», то всем, чем я занимаюсь с душой, станут заниматься их городские серые человечки.
— А может, они отлично тебя заменят? — грубо выкрикнул кто-то из первых рядов. — Нам-то, полевым батракам, какая разница, на кого гнуть спину?
Зал от этого вопроса загудел, как улей. Димора Сайда прищурился, наблюдая за оппонентом.
— Без сомнения, — выпалил Джифой, — они отлично меня заменят! О том и речь. Вопрос в том, не заменят ли они всех нас, как и меня! Слушайте, слушайте их посулы, люди. Я говорил пока про нашу элиту — про умные головы, администрацию и себя-богатея. Но посмотрим на другой край. Будет ли «Джиликон Сомос» считаться с фермерами-крайняками, когда через пару лет захочет уплотнить свои поля? Клянусь вам, что нет — вас всех сгонят с земли. А если вы не пожелаете уходить, то для решения вопроса здесь будут наготове их суперсолдаты.
Теперь в зале стоял постоянный гул, но голос Джифоя все равно перекрывал все остальные.
— И вот картина Шарту через несколько лет. Я, фермеры-крайняки, администрация, умники — все станут нищими и пополнят ряды тех, кто батрачит на полях. А корпорации это и надо. Им нужна рабочая сила, чтобы возделывать бесконечные плантации фрата. Мы все станем одинаковыми. Казалось бы, то, что я описал, убивает всех, кроме собственно работяг-батраков. Те-то сейчас, наверное, потирают руки и мечтают о том, как старый Листа будет вровень с ними гнуть спину!
Он захлебнулся гневом; изо рта летели брызги слюны, бородка тряслась.
— Но не обольщайтесь, работники. Когда мы все станем одинаковыми, они смогут понизить нам зарплату или даже вовсе не платить. Мы будем рабами на их полях. И мы ничего не сможем с ними сделать, потому что здесь будут их суперсолдаты. Думаете, кто-то оставит вам, люди, право голоса? Думаете, здесь по-прежнему будет собираться гумп? Нет. В этом зале будут проводить свои конференции их агрономы. А мы все будем гнить в скафандрах, подрезая треупсы по шестнадцать часов в день. И даже если в городе есть оппозиция, никто из них просто не узнает о нашей судьбе, чтобы возмутиться действиями «Джиликон Сомос». Если в этом зале найдется больше половины идиотов, которые проголосуют за их план, то помяните мои слова — через несколько лет вы будете не смеяться над тем, как неловко я, старик, держу лопату, а уважать меня за то, что я сейчас сказал. Вы будете подходить ко мне и говорить, что я был прав в каждом своем слове. И вы будете плакать.
Он отвалился от микрофонов, еще более багровый, чем был вначале. На освободившееся место, сохраняя непроницаемое спокойствие, шагнул Сайда. Он не пытался перекричать гвалт, а заговорил тихо и ровно — и это сработало: люди притихли, чтобы услышать его ответ.
— Воистину, то была речь, исполненная неоправданной и необъяснимой враждебности. Пта Джифой в любом случае ошибается, если считает себя единственным продающим фрат богачом. Есть и другие поселки. У некоторых из них полей больше, чем у Шарту. А «Джиликон Сомос» производит собственный фрат и при этом продолжает скупать фрат селян. Пта Джифой существует не в локальной экономике одного поселка, а в глобальной экономике всего региона. Корпорация, будучи единственным скупщиком фрата, в любом случае сама назначает за него цену. То есть, если бы мы были извергами и хотели уморить людей голодом, мы бы это сделали, начав покупать фрат за бесценок. Для этого не нужно оккупировать Шарту с помощью суперсолдат.
— Теперь он нам угрожает! — рявкнул из-за плеча Сайды Джифой. Его голос прекрасно долетел до микрофонов. По залу прошел ропот — мнения людей расходились.
— Конечно, нет, — возмутился Сайда. — Я всего лишь пытаюсь показать, какими нелепыми являются эти обвинения. Пта Джифой боится, что мы прогоним его с его полей. Но это глупо — зачем разрушать отстроенное хозяйство? Будем ли мы расширять свои поля? Да. Понадобится ли нам кого-то лишать земли? Нет! Это бессмысленно, когда можно осваивать пустоши, вытесняя из них омаров. Скажу больше: пта Джифой сам не понимает своей выгоды. Сейчас он платит транспортной компании за то, чтобы его фрат добрался до «Джиликон Сомос». Теперь корпорация будет прямо у его порога, и он сможет продавать нам свой фрат прямо с полей — выиграет в цене. Что же касается жизни поселка — заметьте, мы сейчас, в этом зале, обсуждаем все очень демократически. Я уверен, это не изменится с прибытием сюда сомос-офиса.
Он замолчал и снова отступил от микрофона, предоставляя Джифою возможность делать и говорить все, что угодно.
— «Джиликон Сомос» лжет, — просто сказал тот. — Любое общество строится вокруг тех, у кого военная сила. Пока здесь правим мы: мужчины Шарту с оружием в руках. Я с моими дронами, администрация с ее дронами, фермеры-крайняки с их дронами — мы все равны. Мы не можем добровольно пустить к себе тех, кто легко справится и с нами, и с нашими дронами. Они завтра же начнут диктовать нам условия. Это мое мнение. Но решать общине.
И он ушел назад в ложу.
— Еще вопросы и сомнения? — предположил Сайда.
Из крайних рядов у самой двери поднялся какой-то фермер.
— Если вы такие хорошие, — смешным пьяненьким голосом проорал он, — то дайте нам экзоскелеты и скафандры этих ваших солдат! Мы сами их оденем, сами омаров прогоним, а с вами будем просто дружить. Может, и не так мы будем хороши, как эти солдаты. Но думается мне, без брони там то же мясо.
Он красноречиво развел руками.
— К сожалению, — ответил Сайда, — как и с размещением базы, это вопрос специальной государственной лицензии. Эти вооружения не являются товаром, который можно просто купить. Мы нанимаем лицензированных солдат и используем их в соответствии с правилами.