— Рассказывать мою историю очень долго, и на это у нас уже не осталось времени, поэтому я отвечу кратко. У меня нет имени. В самом начале меня называли Тайлин Тамирад Ланин — Образ, Защищающий Жизнь. Но Аджелика Рахна — тоже хорошее имя, одно из лучших. Так и зовите меня. Я — все то, что вы можете видеть, когда смотрите на мой дух, парящий вместе с вами в потоке Хиасохо. Я создан по воле Итаирун. У меня, подобно вам, есть душа. Но я отличаюсь от вас бессмертием, и отличаюсь от всех существ тем, что мое тело из металла. Я не живой и не мертвый, но дух в машине.
— Значит, ты один-единственный? Мы думали, ты можешь быть частью целого народа.
— Я могу жить сразу в десятках золотых тел и других золотых вещей, но в них во всех будет одна душа — моя. И чаще всего я бываю в том простом облике, в котором вы меня знаете.
На несколько мгновений между ними повисло молчание. В лице отрока что-то изменилось — оно оставалось спокойным, но при этом Хинта вдруг испугался тех грозных чувств, которые могли скрываться там, в глубине, за сиянием глаз.
— Вы не понимаете, — мягко сказал Аджелика Рахна. — Вы думаете, что я всемогущ. Но я обречен быть вашим слугой и помощником. Я вечно сражаюсь в битве, которую не могу закончить сам. Только люди могут окончательно победить Бемеран Каас. Это не я хороший. Это ты хороший, и ты, и ты. Я не могу быть хорошим подобно вам; я лишен свободы выбора, меня полностью определяет моя природа. А вы трое стали хорошими, потому что решили такими быть. Мой дух, заключенный в оболочку из золота, навсегда останется чистым светом, но ваши души живут в других телах. Поэтому, пока вы живы, для вас возможна встреча с тьмой. Тьма имеет в себе две природы. Я могу бороться только с материальной ее частью. Чтобы Бемеран Каас была изгнана из этого мира, ее должны отвергнуть те, кто может быть ею захвачен. Тогда она ослабнет, и я смогу очистить материю этого мира, снова наполнить ее жизнью.
— Я понял, — кивнул Ивара. — Есть два поля битвы. Одно — это весь мир, вся его материя. Другое — души всех людей этого мира. Тьма будет побеждена только тогда, когда ее разобьют одновременно и там, и там. А ты не встречаешься с тьмой в своей душе и не можешь выйти на оба поля битвы.
— Да.
— Но как это возможно, — с ужасом спросил Хинта, — чтобы тьма была разбита в душах всех людей? Как может быть, чтобы в этом мире остались только хорошие люди?
— Всем людям не обязательно быть святыми. Достаточно одного мига, когда они скажут тьме «нет»: испытают счастье, или светлую боль, или поверят во что-то хорошее. Этот мир слишком долго был полем битвы. Дальше так продолжаться не может. Мои силы на исходе. Бемеран Каас тоже истощена и больна. Тысячу лет мы воевали, тысячу лет готовились к развязке. Я чуть не погиб, но руками человеческих героев был спасен. Пришло время совершить последний поворот, вступить в последнее противостояние. Произойдет одно из двух: либо этот мир сбросит власть Бемеран Каас и станет оплотом жизни и света внутри Бура Крайс; либо он падет, и навсегда отойдет тьме. Сегодня врата должны будут сделать последнюю свою великую работу: облечь в тела и выпустить наружу все светлые души, которые ждут своего часа, чтобы явиться в каждый дом, вернуть радость в каждую семью и в каждое одинокое сердце. Десятки тысяч выйдут из врат. Сотни тысяч узнают радость воскрешения. Тогда моя истина станет доступна абсолютно всем.
— Но мы думали, — сказал Хинта, — что людей нужно увести на ковчег…
— Так и есть. Все, кто поверит, приобщится, смогут пойти назад через врата — впервые за века они будут работать не только на выход, но и на вход. Люди уйдут внутрь Меридиана, который и есть истинный ковчег спасения. Я дам им светлый сон, а пока они будут грезить, помогая мне своими мечтами, Земля — Малуин — будет преображена.
— Но ведь врата только одни, и они далеко, на пустошах, в мертвом захваченном Акиджайсе. А как же омары?
— Врата можно перенести. И их можно скопировать, сделать так, что они появятся в каждом из населенных пунктов планеты. В больших городах их будет несколько. В одном Литтаплампе их будут десятки. Что касается чудовищ Бемеран Каас, они должны быть уничтожены. Пока они здесь, пока они молятся тьме, они будут помехой для преображения планеты.
— Но как их всех найти?
— Это будет нетрудно, — грустно сказал Аджелика Рахна. — Скоро все, кто служит тьме, будут призваны. Бемеран Каас собирает свою армию, чтобы захватить Меридиан. Вам троим придется прорываться к Золотым Вратам, чтобы открыть их. Тогда я смогу вывести из них воскрешенных. Часть воскрешенных пойдет к людям. Но часть останется с вами и станет вашей армией, которая будет сражаться.
— Великая битва, — торжественно, хоть и немного испуганно, сказал Тави. Сердце Хинты сжалось.
— Но почему этого не случилось раньше? — спросил Ивара. — Почему она раньше не попыталась собраться с силами и захватить Меридиан?
— Обычно это очень сложно. Меридиан и Экватор хорошо защищены как изнутри, так и снаружи. Но чтобы произвести финальное рождение тысяч живых существ, начать одновременный процесс преображения планеты и очищения ее от тьмы, мне придется открыть все мои машины. Я сделаю это в центре сил — между Меридианом и Экватором. Сразу после этого Меридиан перестанет удерживать тьму над нами, и Бемеран Каас набросится на нас. Я дам ей бой. А вы трое должны будете прорываться дальше на юг, к вратам. И вам навстречу будут идти все орды зла, которые успели народиться на этой планете.
— Но как? — испуганно спросил Хинта. Его вера в этот момент пошатнулась; он не мог себе представить, как они трое смогут вести бой против целой армии омаров. Однако он опоздал: все было сказано, и Аджелика Рахна ушел, не прощаясь. Звезды померкли. Друзья снова оказались над золотой рекой.
Они летели внутри огромного грота — самого большого из всех, которые им приходилось видеть; крупнейшие из пещер колумбария не шли с этим местом ни в какое сравнение. Высоко вверху, золотым ребром рассекая неохватные своды бескрайней пещеры, шел Экватор. К северу от него клубилась чернота, а к югу фиолетовым ужасом пульсировала напитавшаяся энергией Бемеран Каас.
Аджелика Рахна отпустил их руки, и круг распался. Их построение изменилось. Теперь трое людей выстроились в одну линию: Ивара в центре, мальчики по разные стороны от него. Их маленький золотой предводитель улетел вперед. В его взгляде было прощальное послание света. Он опять начал танцевать; золотые лепестки взметнулись с новой силой, и с каждым его движением что-то преображалось в Машине Голосов, которая до этого вместе с Вечным Компасом парила в центре их круга. Ее пульт распался на части, образовав округлую полость, а компас развернулся в воздухе и лег в центр раскрывшегося слота. Казалось, крошечные золотые реки текут прямо по поверхности Машины Голосов. Каждый из этих потоков уносил с собою, перемещал один из многочисленных элементов компаса; циферблаты, розы ветров, шкалы — все находило себе новые места. И вот из двух золотых вещей получилась одна. Хотя Аджелика Рахна был уже далеко, Хинта сумел рассмотреть, что эта новая вещь выглядит как настоящий центр управления планетой. Все, что раньше компас мог лишь показывать, теперь с его помощью можно было менять; каждая характеристика планеты нашла свое место среди этих стрелок и рычажков. Весь мир был теперь в одних руках — в золотых руках Аджелика Рахна — и Хинта содрогнулся от чувства странной великой общности, когда вспомнил, как часто Тави держал этот компас в своих обычных человеческих, мальчишеских ладонях. Он не мог этого объяснить, но ощущал, что все прошедшие века истории были необходимы. Компас должен был служить людям, делать добрые дела, участвовать в воскрешении и возвращении лучших. Только пройдя через все это, он мог стать частью прибора для управления планетой. Тысячу лет эта маленькая вещь изучала людей, впитывала в себя слезы горя и радости, преображалась вместе с множеством сердец, училась понимать, что такое человеческая жизнь, человеческие вера, надежда и любовь. Поэтому только теперь у компаса было право тряхнуть Землю под ногами людей — он знал, как сделать это с надлежащей нежностью.