На третий день утром она услышала несущийся со стороны лугов, откуда-то снизу, внезапный крик. Она остановилась как вкопанная и схватилась за сердце.
— Что с вами, мама?
— Ничего, Стася, ничего. Открой дверь.
Как слепая, хватаясь руками за стенки, вышла она в сени. Народ бежал по дороге, кто-то громко кричал. Владек Лесяк огромными прыжками бежал прямиком вниз, по Старостину просу, словно другой дороги и не было.
Она подоткнула юбку и торопливо побежала межой. Кто-то обогнал ее на бегу. Она даже не спросила. Она знала.
До прудов было не больше километра. Зелинская с трудом ловила губами воздух, спотыкалась на бегу о «очки, о камни. Один раз упала на колени и быстро поднялась. Она чувствовала, что кто-то идет перед ней, рядом с ней, слышала, что люди кричат, но ничего не понимала и ничего не видела. Кровь, словно молотом, стучала в висках.
Она добежала. Над прудом было уже черно от народа. Перед ней расступились. И словно сквозь шпалеры она проскочила к самой воде.
За ворохом хвороста, неподалеку от акации, над отмелью маленького заливчика лежал на траве обнаженный труп. Старуха покачнулась и со стоном опустилась на землю. Она ощутила под руками ледяной холод мертвых ног. Точно слепая, щупала она эти ноги, широко раскинутые руки, изуродованное лицо и сгустки крови в мокрых, полных ила волосах. Она знала, что это Стефан. Знала с самого начала, с вечера первого дня, что случилось что-то страшное. Туман рассеялся, и она увидела лицо сына. Широко открытые стеклянные глаза, и черный, как чугун, живот, и синие полосы на груди, и запекшуюся кровь на голове.
— Только я поворотил лошадь, давно уж собирался захватить этот хворост, гляжу — плавает! «Господи Исусе, думаю, теленок утонул, что ли» Вдруг, гляжу, вон оно что! Я думал, так и кончусь на месте, — в сотый раз рассказывал крестьянин из Лишек.
— Утонул, что ли?
— Ну да, утонул! Убит, видно же!
На людей пахнуло холодом. Кто-то подошел к телеге, взял рядно и прикрыл труп. Зелинская сидела на траве, мертвыми, остекленевшими глазами глядя на синие пальцы, виднеющиеся из-под рядна.
— За старостой сбегать!
— Он уже знает. Сейчас тут будет.
— В полицию дать знать!
— Это уж староста.
Белый, как стенка, запыхавшийся староста уже шел лугом. Он приподнял рядно и внимательно осмотрел труп.
— Кто нашел?
— Мартына. За хворостом приехал.
— Только я поворотил лошадь, давно уж хотел этот хворост забрать, гляжу, плавает…
Староста не слушал.
— Дня два уж, наверно, в воде лежал.
— И как только его раньше никто не нашел…
— Да кто ж сюда ходит? Мальчонки рыбу удить или выкупаться кто…
— С каких пор его дома не было? — обратился староста к Зелинской, но она не слышала. Ни старосту, ни кого другого. Только этот непрестанный ужасающий гул в голове, этот грохот огромных молотов, раскалывающих виски.
Объяснения поторопились дать другие.
— Со вторника.
— Правда, правда, и ко мне она прибегала в среду.
— Акурат во вторник и было! Только что с ним могло случиться?
— Нешто не видите? Избит весь.
— Вся голова почернела от крови.
— Боже мой милостивый, такой молодой паренек, — вздыхали бабы. — И что теперь с ихним хозяйством, Зелинских-то, будет?
— Старик ведь работать не может.
— А остальные все — мелюзга.
— Забрали бы вы Зелинскую отсюда.
— Куда! Я уж уговаривала, женщина и не понимает, что кругом делается.
— Окаменела.
Из деревни набиралось все больше народу. Мартына в сотый раз рассказывал, как было дело, и его в сотый раз слушали, будто впервые.
— И кто бы это, милые, скажите, кто?
— Может, у кого на него злоба была?
— Куда! Парень смирный, за девушками не бегал, не пьяница, не буян, не табачник.
— И что только на свете творится!
Лесяк вдруг подошел к трупу и, приподняв угол рядна, внимательно осмотрел ноги покойника.
— Ишь какие пальцы, поглядите-ка.
— Рыбы объели, что ли?
— Какие рыбы! Пальцы разорваны, страх глядеть!
— Ну, так кто же, коли не рыбы?
— Не рыбы, а собаки, — странным, не своим голосом сказал Владек Лесяк. И все вдруг примолкли. Ледяное дуновение пронеслось над толпой.
— И верно, собаки, — подтвердил старый Чапля. — С хорошими клыками собаки.
Люди не глядели друг другу в глаза, избегали взглядов друг друга. Это уже было что-то, и говорило о многом. Быть может, обо всем.
— В полицию сообщить надо.