Так в 4-й книге Царств рассказывается о моавитском царе IX века до нашей эры по имени Меса, который принес своего сына в жертву, когда армия израильтян уже почти одержала над его войском победу.
«И взял он сына своего первенца, которому следовало царствовать вместо него, и вознес его во всесожжение на стене. Это произвело большое негодование в Израильтянах, и они отступили от него и возвратились в свою землю» (4 Цар., гл.3).
Если полагаться на утверждения Кв. Курция Руфа, память о подобной практике сохранялась в Тире еще в IV веке до нашей эры. Когда город был осажден Александром Великим, несколько граждан предложили прибегнуть к старому обряду и пожертвовать Сатурну ребенка одного из наиболее видных семейств города. Совет старейшин, однако, воспротивился этому предложению, хотя данный обычай, добавляет римский историк, был передан Карфагену его тирскими основателями…
В сохранившихся текстах обращает на себя внимание выделение в особую категорию жертвоприношений не просто детей, а именно первенцев. Э.Липиньски в своей работе «Пантеон Карфагена» пытается объяснить это тем, что первенцы якобы обладали некоей «неполноценностью», неприспособленностью к жизни на этом свете. Дескать первенец «не предназначается богом для жизни», а посему его и требовалось приносить в жертву. В обоснование такой позиции Липиньски приводит отрывок из «Вавилонской теодицеи», в котором излагаются соображения древневосточного мудреца:
«Отпрыск (их) первый у всех не[ладен(?)]:
Первый теленок мал у коровы,
Приплод ее поздний – вдвое больше;
Первый ребенок дурачком родится,
Второму прозванье – Сильный, Смелый.
Видят, (да) не поймут божью премудрость люди!».
Однако данное утверждение как минимум спорно. Оно вовсе не подтверждается на уровне биологии и медицины. Порой даже наоборот – именно первый ребенок оказывается наиболее сильным и здоровым.
Если же учесть широкую распространенность (не только в древних обществах) принципа первородства и привилегированного положению первенца-сына в семье и в вопросах наследования, то гораздо более логичным выглядит совершенно иное объяснение особого положения жертвоприношений первенца. Отказываясь не просто от какого-либо ребенка, а именно от первенца, и принося его в жертву, родитель отдавал богу самое ценное, что у него было. Это была максимальная жертва. Особенно в тех случаях, когда у жертвователя больше не было детей мужского пола – ведь род его вообще мог прерваться.
Исключительная важность и значимость жертвоприношения первенца прослеживается и в известной ветхозаветной истории с жертвоприношением Авраама, драматизм которой усиливается еще и тем, что Авраам очень долго ждал рождения своего сына-первенца, который родился уже тогда, когда Авраам находился в довольно почтенном возрасте. Смысл этой истории как раз и состоит в том, что Авраам ради своей веры в бога готов был пойти на подобную жертву и продемонстрировал свою готовность, дойдя почти до конца.
«Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе.
Авраам встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собою двоих из отроков своих и Исаака, сына своего; наколол дров для всесожжения, и встав пошел на место, о котором сказал ему Бог. На третий день Авраам возвел очи свои, и увидел то место издалека. И сказал Авраам отрокам своим: останьтесь вы здесь с ослом, а я и сын пойдем туда и поклонимся, и возвратимся к вам.
И взял Авраам дрова для всесожжения, и возложил на Исаака, сына своего; взял в руки огонь и нож, и пошли оба вместе. И начал Исаак говорить Аврааму, отцу своему, и сказал: отец мой! Он отвечал: вот я, сын мой. Он сказал: вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения? Авраам сказал: Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой. И шли далее оба вместе.
И пришли на место, о котором сказал ему Бог; и устроил там Авраам жертвенник, разложил дрова и, связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник поверх дров. И простер Авраам руку свою и взял нож, чтобы заколоть сына своего.
Но Ангел Господень воззвал к нему с неба и сказал: Авраам! Авраам! Он сказал: вот я. Ангел сказал: не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня.
И возвел Авраам очи свои и увидел: и вот, позади овен, запутавшийся в чаще рогами своими. Авраам пошел, взял овна и принес его во всесожжение вместо [Исаака], сына своего» (Быт., гл. 22).
В этой истории обращает на себя внимание одна деталь – Авраам абсолютно не удивляется требованию со стороны Бога принести в жертву ребенка. Это косвенно указывает не только на то, что практика таких жертвоприношений имела место быть в то время, но и то, что она, вполне вероятно, имела место и среди евреев. Это противоречит расхожему утверждению, что данная история является якобы ветхозаветным запретом на подобные жертвоприношения. Реально в Ветхом Завете – см. выдержку выше – никакого явного запрета нет. Есть лишь согласие Яхве на замену ребенка овном. Причем в отдельном конкретном случае. И нигде нет требования Яхве, чтобы Авраам и его потомки не приносили в жертву детей.
Более того. В другой части Ветхого Завета, относящейся к значительно более поздним временам – временам Моисея, есть следующие строчки:
«Не медли [приносить Мне] начатки от гумна твоего и от точила твоего; отдавай Мне первенца из сынов твоих; то же делай с волом твоим и с овцою твоею [и с ослом твоим]: семь дней пусть они будут при матери своей, а в восьмой день отдавай их Мне» (Исх., гл.22).
Этот отрывок чаще всего трактуют так, что якобы первенцев надо было лишь «посвятить на служению Богу». Однако из контекста совершенно явно видно, что речь идет о жертвоприношениях!.. Нельзя же было посвящать на служение «начатки от гумна и от точила», как и волов с овцами…
Отметим тут две детали. Во-первых, то, что данная часть Ветхого Завета относится как раз к тем законам для евреев, которые были провозглашены Богом на горе Синай вместе со знаменитыми десятью заповедями. А во-вторых, то, что фраза «в восьмой день отдавай их Мне» удивительным образом пересекается с археологической находкой, которая была сделана в ходе раскопок древнего ханаанейского храма в Гезере (см. чуть ранее), – там в кувшинах были обнаружены останки детей как раз не старше восьми дней!..
Во времена так называемого «застоя» в Советском Союзе ходила поговорка, смысл которой сводился к тому, что правду можно было узнать и из передовицы в газете «Правда» – надо было только уметь читать между строк. Вот так читая Ветхий Завет «между строк», оказывается, можно найти свидетельства того, что Яхве был вовсе не против жертвоприношений детей. И абсолютно нельзя исключить, что таковая практика все-таки имела место не только в Ханаане, но и у евреев, что бы сейчас ни утверждали разнообразные толкователи Ветхого Завета.
Сомнительно?..
Ну тогда приведем еще одну цитату из самого Ветхого Завета, которая относится к еще более поздним временам. В ней устами пророка Михея (а это всего лишь конец VIII века до нашей эры) говорится следующее:
«С чем предстать мне пред Господом, преклониться пред Богом небесным? Предстать ли пред Ним со всесожжениями, с тельцами однолетними? Но можно ли угодить Господу тысячами овнов или неисчетными потоками елея? Разве дам Ему первенца моего за преступление мое и плод чрева моего – за грех души моей?» (Мих., гл. 6).
Комментарии, как говорится, излишни…
Рис. 16. Пророк Михей выступает перед народом (Гюстав Доре)