Пирамида была достаточно высокая, но какая-то нелепая. До середины ее стены имели один угол наклона, а потом он резко изменялся на другой, более пологий. Видимо, строители спервоначалу не рассчитали наклона, а может, просто не хватило каменных блоков, и им пришлось сводить строение к вершине раньше. Приказав солдатам оставаться снаружи, капитаны поспешили внутрь храма. Его убранство ничем не отличалось от десятков виденных Ромкой в последний год. Небольшая комнатка, в центре жертвенный алтарь, утопленный в неглубокой, выложенной белым камнем чаше с небольшими круглыми отверстиями. Прямо за алтарем статуя божества. Плосконосый уродец с вываленным поверх набедренной повязки животом, широким носом и ощеренной пастью зло пучил на них каменные глаза. Его шею и бедра увивали гирлянды из подсохших цветов. Весь пол завален разноцветными лепестками, источающими запах цветов пополам с ароматом тления.
Чертыхаясь и богохульствуя, Сандоваль и Диас стали рыться в завалах вокруг алтаря, сбрасывая мусор на запятнанный бурым каменный пол. По мере того как мусора становилось меньше, проклятия и ругательства звучали громче. Что фигура сделана из камня, было совсем не удивительно, идолы из золота стояли только в крупных храмах столицы и больших городов вроде Чоулы, рассчитывать найти такое богатство в маленьком Шаласинго вряд ли стоило. Но здесь совсем отсутствовали и маленькие золотые фигурки, в изобилии украшавшие алтари других храмов.
— А может, наверху посмотреть? — предложил Ромка, чтоб перевести в другое русло жадность и злость конкистадоров, потерявших в «Ночь печали» почти все добытое раннее золото. Те встрепенулись, замолчали и чуть не наперегонки бросились наверх по узкой лестнице.
Молодой человек, придерживая бьющие по голени ножны, двинулся следом. Выбравшись через узкий люк на верхнюю площадку, он застал соратников, в молчании склонившихся над жертвенным камнем. Сделав несколько шагов, он заглянул через их плечи. На щербатом от многочисленных ударов ножа, буром от пролитой крови камне лежали конская сбруя, распотрошенное седло, пара стилетов и части одежды явно испанского происхождения.
Сандоваль скрипнул зубами, развернулся и, отодвинув Ромку плечом, спрыгнул в люк. Снизу донеслись его торопливые шаги, сопровождаемые позвякиванием шпор.
Ромка с Диасом переглянулись и поспешили вслед за капитаном. Когда, протиснувшись мимо идола, они вышли на улицу, солдаты встретили их недоуменными взглядами.
— Куда он делся? — спросил Диас.
— Велел дождаться вас да все тут осмотреть, а сам в лагерь побежал. Да так, будто за ним черти гнались, — ответил один.
— Ну, велел так велел, — пожал плечами Берналь. — Пойдемте, дон Рамон?
Обойдя храм с другой стороны, они снова оказались на главной улице и вскоре были у городских ворот. С поляны за стеной доносился шум, толпа гудела. Слышались выкрики, смешки, но в общем гуле разобрать, что происходит, было решительно невозможно. Ромка прибавил шагу, Берналь с солдатами поспешил следом. За воротами они увидели, что испанцы собрались в большой круг и внимательно наблюдают за происходящим внутри периметра. На правах капитана Ромка грубо ввинтился в толпу и вскоре оказался в первом ряду. В самом центре образованного людьми круга, на вытоптанной множеством ног траве была установлена большая деревянная колода. На ней лицом вниз лежал индейский юноша со связанными за спиной руками. Двое солдат всем весом навалились ему на плечи. Неподалеку горел костерок, рядом с которым на корточках сидел один из мрачных усачей. Он протягивал прямо в огонь длинный железный прут с грушевидным утолщением на конце. Сначала Ромке показалось, что он жарит собачью ногу, но, приглядевшись, понял, что на палке не кусок мяса, а какой-то железный набалдашник, постепенно раскаляющийся докрасна. Зачем?
Усач медленно распрямился и поднял палку повыше, стало видно, что на конце горячо алеет бука G. Guerra, — ахнул кто-то рядом. Война! Палач поднес раскаленное железо к плечу юноши. Тот задергался, но не смог вырваться из цепких лап держащих его солдат. Закричал. Алая буква прикоснулась к бронзовой коже, раздалось шипение. Крик юноши перешел в визг. Палач отнял клеймо от тела, спихнул индейца ногой с колоды прямо в траву и повернулся к солдатам: