И вообще, только в Вавилоне я могу чувствовать себя в безопасности. Ну, более-менее. Здесь многие знают, кто я такой и сколько стоит моя голова там, за противотанковыми рвами с колючей проволокой, за минными полями Периметра, окружающего город. Я в международном розыске уже много лет, и срока давности по моему делу нет. Вот только выдать меня палачам сильные Вавилона сего не решаются, это противоречит негласным солдатским законам. Тот главарь клана, кто осмелится на сотрудничество с властями, проживет немного – против него ополчится собственная группировка, да и соседи с удовольствием выпустят ему кишки, предварительно повесив его на ближайшем столбе. Но все же находятся отчаянные ребятки, – пара-тройка в полгода – желающие на мне подзаработать. И потому я всегда на чеку, и в местном крематории у меня давно уже абонемент на внеочередную утилизацию трупов.
Этот город, этот асфальт под ногами и земля под ним принадлежат ветеранам, а значит – и мне!..
Примерно такие мыслишки роились в моем черепе, пока я топал к остановке. Пару раз по пути мне пытались продать семечки-орешки и столько же патроны и ножи, но не пистолеты с автоматами – такой товар просто так на улице не купишь… Вдоль дороги стояли здоровенные железные бочки, в которых горел всякий хлам – и освещение, и мусора поменьше.
Только я подошел к остановке, как подъехал троллейбус, от колес до «рогов» разрисованный граффити. Двери открылись, но вход в салон перегородил здоровенный негр с «калашом» в мускулистых руках – он принимал плату за проезд.
Я протянул этому вымогателю деньги.
В кармане защебетали летающие валькирии.
– Уже еду, – буркнул я в трубку и сразу отключился. Телефон прятать не стал, ведь позвонит сейчас опять.
Минута, две… Не позвонила. Хм…
Троллейбус плавно катил по улице, его то и дело обгоняли скутеры, на которых восседали подростки с подругами. В верхнем углу салона, у самой кабинки водителя, включился телевизор, в пути должный услаждать взоры и слух редких ночных пассажиров рекламой. Сначала на экране пухлощекий казак в вышиванке и с оселедцем на бритом черепе скорчил свирепую рожу: «Приди к нам – и ты забудешь, что такое страх!» Посыл как бы ясен – мол, мы даем тебе надежную защиту, мы любим тебя, брат. Правда, за покровительство клану надобно отдавать половину своего заработка, и это куда круче подоходного налога вместе с пенсионными отчислениями. Так что далеко не все ветераны рвутся делиться честно – или почти честно – заработанным. Умные вожди военизированных группировок руководят исключительно тупыми, но жестокими ублюдками…
А вот и следующий ролик. Глава нового клана «Парадиз», наряженный в белые просторные одежды, вроде кимоно или сари, ослепительно улыбаясь, рассказал мне, что цель его сообщества свободных граждан – привнесение в наш жестокий мир добра и любви, любви чистой, а добра честного. И внизу экрана бегущая строка: «Святой отец Асахара». Однако каким надо быть ослом, чтобы взять себе имя того психа, что основал Аум Сенрикё?.. Ясно, очередной клоун создал секту, чтобы трахать молодых доверчивых послушниц. И я бы тотчас забыл о нем, если б он эдак величественно не повел рукой, продемонстрировав всем и каждому свои примечательные часики – «Bregguett», точно такие были у давешнего торговца наркотиками. Видать, неслабо зарабатывают основатели сект. Самому, что ли, податься в отцы-просветители? Наговорю банальностей о боге и любви, а мне за это принесут в жертву десяток девственниц и чемодан купюр крупного номинала…
Троллейбус притормозил у блокпоста. К нему тут же подбежала девочка в поясе шахида поверх паранджи. Дальше – сектор, подконтрольный афганскому землячеству. За традиционными мешками с песком в обнимку с пулеметами и РПГ сидели парни в пуштунках. Негр-контролер вышел к шахидке, протянул ей мзду за проезд по территории. Сжимая в кулачке купюры, девочка вприпрыжку, будто на ней не висело килограмма три взрывчатки, умчалась в темноту. Местных любящих родителей я отказываюсь понимать. Мне вообще не нравятся религиозные фанатики.
Но даже эти ребятки еще ничего в сравнении с той мразью, что контролирует район, где поселилась Милена. Вот уж нашла местечко. Но о вкусах не спорят…
Через три остановки я вышел.
Мимо промчался черный джип с примечательной оранжевой молнией от бампера до запасного колеса сзади. Тонированные стекла надежно укрывали пассажиров от чужого любопытства, которое бывает иногда оснащено скелетным прикладом и оптическим прицелом. Из салона доносился грохот музыки: басы, ударник, голос певца, безуспешно подражающего Бобу Марли.
Троллейбус пополз прочь, а ко мне тут же подрулила троица, раскрашенная белым с ног до головы. Одеждой эти парни себя не особо обременяли – им хватало лишь набедренных повязок. «Африканец» в деревянной маске воина с металлическими вставками направил мне в живот гладкоствольный помповик MAG-7, произведено в ЮАР. Остальные в любой момент готовы были убить меня давно потерявшими национальность «калашами». Кстати, все трое не брезговали и холодным оружием. Масайский меч с длинным клинком, сужающимся к основанию, нечто серповидное из Заира, еще какая-то стальная хрень… Ах если б только эти игрушки парни привозили из вечно бунтующей Африки. Так ведь еще СПИД тянут и кучу экзотических болезней типа шистосомоза и лихорадки Эбола, а вещмешках с трофеями провозят нелегалов – мохнатых пауков и многоножек, одно лишь прикосновение к которым чревато химическими ожогами и пожизненными рубцами на коже.