Впоследствии американский ученый и писатель-фантаст Джордж Гарри Стайн выразился так: ««Пределы роста» — более чем гигантская интеллектуальная афера, осуществленная, главным образом, с той целью, чтобы политики получили больше власти над частной жизнью граждан… Защитники окружающей среды выступили за ограниченное применение техники, децентрализацию и общее сокращение активности в добывающей и производящей областях индустрии… Такое решение позволило бы выжить только десяти процентам населения Земли. Вот только возникает вопрос: кто будет решать, кому выжить, а кому нет?..»
Разумеется, теорию «нулевого роста» немедленно подхватили писатели-фантасты, во многих произведениях она встречается и по сей день, однако, по сути, эта идея просуществовала не столь уж долго. Уже Ян Тинберген, автор третьего доклада Римскому клубу, пришел к выводу, что человечество успешно справится с грозящими ему бедами, отнюдь не прибегая к такому крайнему средству, как торможение и тем более остановка роста.
В 1970-е годы картинам ужасов, которые ожидают человечество, было несть числа. Демографический взрыв продолжался, население мира росло пугающе быстро, и одно это уже, казалось многим, лишало людей планеты всяких надежд на нормальное будущее. Можно вспомнить работы западногерманского футуролога Г. Шнайдера, который немало рассуждал о взрывоопасной ситуации в международных отношениях, порожденной демографической революцией. Двести тысяч человек, прибавляющихся в мире ежедневно, писал он, это численность населения целого города. Каждую неделю на земле появляется как бы новый город размером с Мюнхен, Варшаву или Киев, каждый месяц — такая страна, как Дания, Эквадор или Гватемала, каждые три года такие страны, как США или СССР, каждые пять лет — еще одна Южная Америка, Западная Европа или Африка.
Г. Шнайдер считал вероятным прогноз, согласно которому в конце 1970-х или начале 1980-х годов громадные пространства южнее экватора охватит засуха и 200–300 миллионов человек погибнут от голода. Это породит в индустриальных странах, так же как и в развивающихся, бурные потрясения политического, экономического, военного, социального и культурного характера и вызовет «переворот, который обязательно затронет наше столь горячо любимое благосостояние и нашу прекраснодушную демократию».
Именно в 1970-е годы на страницах разных изданий замелькало выражение «золотой миллиард». Как считали тогда многие экологи, планета Земля может выдержать на себе около миллиарда разумных существ, если же землян больше — это прямой путь к истощению ресурсов, необратимым изменениям в экологии и, таким образом, к катастрофе.
Ну, хорошо, «золотой миллиард», допустим. Но ведь и тогда, в 70-е, на Земле проживало в четыре раза больше людей. Куда девать три миллиарда «незолотых» разумных обитателей, вдруг ставших лишними? И кто будет решать — эти вот «золотые» (вольно, можно покурить), а вот эти лишние (стр-р-рой-ся! на выход с вещами)?..
Демографический взрыв — это проблема проблем политики.
В 1980 году в США по заданию администрации Картера был подготовлен доклад «Год 2000» (в число его авторов входил известный американский ученый Герман Кан (1922–1983), которого называли «отцом футурологии»). Этот труд был опять-таки полон неомальтузианских пророчеств. Он рисовал будущее, исходя из условий «пределов роста», и в этом будущем не очень-то хотелось жить: авторы предрекали, что в 2000 году мир будет сильно загрязнен, перенаселен и нестабилен, будет ощущаться нехватка всего и вся, большинство стран охватит разруха.
Прошло всего три года, и мир познакомился с новым докладом — «Год 2000, пересмотренный». Он был сделан на заседании Американской ассоциации содействия прогрессу науки в Детройте в мае 1983 года. Как по мановению волшебной палочки, будущее человечества постигла разительная перемена. От позиций, изложенных в докладе «Год 2000», не осталось и следа. Авторы — тот же Герман Кан и его коллега Джулиан Саймон — честно и прямо заявили: «все будет не так». «Если сохранятся существующие тенденции, то мир в 2000 году будет менее перенаселен, менее загрязнен, более стабилен в экологическом смысле и менее податлив разрушительным процессам, связанным с нехватками сырья и продовольствия, чем тот мир, в котором мы живем сейчас».
Вот вкратце выводы, которые содержались в докладе: угроза загрязнения воздуха и воды сильно преувеличена; климат не претерпевает необычных или угрожающих изменений; хотя голодных в мире по-прежнему много, продовольственная ситуация улучшается; средняя продолжительность жизни увеличивается по всему миру, это признак технологического и экономического успеха; рождаемость в развивающихся странах уменьшается; ядерная энергия дешевле угля и нефти и влечет не столь высокую смертность, как в традиционной энергетике; площади, пригодные для сельскохозяйственного использования, не претерпевают серьезных сокращений; нет причин беспокоиться об исчезновении тропических лесов; нет свидетельств неминуемого вымирания многих видов животных и растений; «аппарат правительства и принадлежащих ему агентств плохо подготовлен для того, чтобы выдавать здравые оценки долгосрочных тенденций, связанных с ресурсами»; государство не должно предпринимать никаких действий, ведущих к контролю над производством и распределением природных ресурсов; государство не должно «предпринимать шаги, ведущие к тому, чтобы публика еще более расстраивалась из-за предметов, касающихся ресурсов, окружающей среды и народонаселения».
Если разобраться в финансово-политической подоплеке, то причина столь коренных различий между двумя докладами весьма проста: «Год 2000» был заказан администрацией Джимми Картера, преследовавшей вполне конкретные политические цели, а «Год 2000, пересмотренный» финансировался из частных источников, и его подготовили люди, которые уже не работали на правительство.
Однако не только в заказчике дело. Дистанция, отделяющая «двухтысячный пересмотренный» от «двухтысячного мрачного», — свидетельство серьезнейших перемен как в реальном осмыслении глобальных проблем, стоящих перед цивилизацией, так и в анализе демографических тенденций. А еще — это был своего рода сигнал: пора переходить от панических криков к серьезному анализу и трезвым действиям.
Здесь пора наконец-то познакомить читателей с понятием «демографического перехода». Понятие это отражает давно замеченный факт, что на определенном этапе развития-страны, региона или всего человечества в целом — происходит резкое увеличение темпа прироста населения, затем темп столь же резко спадает, и численность населения выходит на стабилизированный режим. Самое важное здесь — определить начало и протяженность «определенного этапа», осознать количественные параметры стабилизации и по возможности выразить все это непротиворечивой математической моделью.
Тот же «отец футурологии» Герман Кан дал свое, весьма поэтичное описание демографического перехода: «Мы находимся посреди четырехсотлетнего Великого Перехода, двигаясь по пути прогресса от того времени, когда люди почти повсеместно было малочисленны, бедны и отданы на милость природных сил, к тому времени примерно сто лет спустя, отгороженному от нас поразительным сочетанием невезения и плохого управления, когда раса человеческая почти повсеместно будет многочисленна, богата и в основном подчинит себе природные силы».
По мнению американского ученого Стивена Джиллетта, демографический переход начался не триста лет назад, а только в XVIII веке, и произошел он сначала во Франции, затем распространился по всей Европе, а в нашем столетии охватил весь мир. При этом количество людей на Земле не сильно зависит от политической воли или экономических обстоятельств — оно подчинено природным регуляторам. Культура и технология также выступают в качестве регуляторов, более того — демографический переход сам по себе побуждает людей к созданию новых экономических и социальных структур, требующих ограничения рождаемости.