Нет, лучше оставить эти вопросы без ответа. Не будем погружаться в глубины национальной психологии. Противоречивость культа фугу давно зафиксирована в японском фольклоре.
Сколько веков японцы с риском для жизни едят фугу— столько же веков бытует поговорка: «Те, кто едят суп из фугу, — глупые люди. Но и те, кто не едят суп из фугу, — тоже глупые люди».
«ДА БУДЕТ СЛАВА ЖИВОМУ,
КОТОРЫЙ НЕ УМИРАЕТ!»
(по большей части об истории)
Вначале века — нынешнего, разумеется — газета «Версты» предложила мне написать серию материалов об истории науки (я, надо полагать, отказываться не стал) и среди них статью о десяти величайших ученых недавно закончившегося столетия. Тут-то я и призадумался: уж больно велика ответственность. Да и с какой это стати я буду выступать в роли арбитра великих? Потом я еще немного поразмыслил и пришел к противоположному выводу: речь об ответственности в данном случае вообще не имеет смысла. Подобный список может составить кто угодно — хоть случайно выбранный оператор машинного доения, хоть президент России, хоть героиня Дарьи Донцовой Даша Васильева, — результат в любом случае будет интересен. Более того: было бы замечательно, если бы такие списки составили как можно больше… э-э… скажем так, респондентов. С одной стороны, это дало бы любопытнейшую панораму науки, а с другой — многое рассказало бы о научных представлениях, бытующих в сознании людей, да и о самих людях тоже. Вот только газета «Версты» не горела желанием заказать такие же материалы сотням желающим. И роль арбитра — в высшей степени субъективного — все же досталась мне. Разумеется, соглашаться со мной вовсе не обязательно.
Титаны века
Итоги века… Как их оценить в такой безбрежной сфере человеческой деятельности, как наука? Как выделить из тысяч гениев несколько, например десяток? Едва окинешь взглядом величайшее научное наследие уходящего века, задача определить «золотую десятку» умов сразу превращается в «детский вопрос».
Одних только нобелевских лауреатов — больше сотни в каждой «классической номинации» (физика, химия, медицина или физиология), а ведь есть еще лауреаты Нобелевской премии по экономике, которая присуждается с 1969 года. И среди нобелевских лауреатов мира тоже немало ученых. А как быть с теми гигантами, которые работали в «ненобелевских» областях? Например, ни психологи Зигмунд Фрейд и Карл Юнг, ни философы Семен Франк, Иван Ильин и Мераб Мамардашвили премий не получили, но разве их след в истории науки меньше, чем у прославленных физиков или химиков? Как быть с великими исследователями, первопроходцами? Фритьоф Нансен, конечно же, заслужил премию (хотя бы и премию мира), но разве не стоят на том же пьедестале и Руаль Амундсен, и Отто Шмидт, и Тур Хейердал? Как быть с великими инженерами и изобретателями? — вклад тысяч и тысяч практиков в грандиозное здание науки ничуть не меньше, чем теоретиков.
«Детские задачи» — очень часто не решаемые. Кажется, что в литературе, живописи, музыке, архитектуре выбрать «золотую десятку» века немного легче, хотя и там задача непомерная — уж больно много талантов породили сто лет существования цивилизации, начинающихся 1901 годом и заканчивающихся 2000-м.
А почему — много? Это тоже «детский вопрос». Почему именно двадцатый век дал такое огромное количество гениев? На количественный вопрос самый простой ответ — тоже количественный. Да потому прежде всего, что и людей в двадцатом веке жило очень много. Это самое «населенное» из известных нам столетий человеческой истории.
Вдумаемся. В начале века на Земле жило немногим больше полутора миллиардов людей. В конце — число жителей планеты перевалило через шесть миллиардов. Только за столетие население нашего шарика увеличилось в четыре раза! Сколько людей «прошло» через двадцатый век? Назвать точную цифру чрезвычайно трудно, но если взять самую скромную оценку — четыре поколения с «шагом» между ними в полтора миллиарда человек: 1,5; 3; 4,5; 6 млрд, (ужасно ненаучный метод подсчета), — то в итоге получится 15 миллиардов. На самом деле, конечно, больше. Но даже 15 миллиардов — это примерно шестая часть всех людей, когда-либо живших на планете.
Допустим, доля гениев в человеческом сообществе — величина достаточно стабильная. Число состоявшихся гениев (а сколько не состоялось!) намного меньше, но допустим, что их процент — тоже некая константа. Предположим, гений — это один человек на миллион. Значит, за столетие родилось и проявило себя в разных областях не менее пятнадцати миллионов гениальных личностей.
И выбрать из них десять величайших ученых?..
Любой рейтинг — вещь субъективная. Даже рейтинг, составленный по сугубо академическим оценкам. (Вообразим себе списки величайших ученых XX века, составленные: Академией наук СССР, скажем, незадолго до распада этого самого СССР; нынешней Российской академией наук; ЮНЕСКО и, допустим, Королевской академией наук в Стокгольме, которой поручено присуждение Нобелевских премий по физике, химии и экономике. Ясно, что они были бы сугубо разными.)
Субъективным будет и тот состав «золотой десятки», который предлагается ниже. Понятно, что гении среди них — все. Ясно также, что там должны быть:
1) Несомненные Фигуры;
2) Великие Основатели;
3) Великие Революционеры (имеются в виду революции в науке, не более того);
4) Великие Энциклопедисты и Систематизаторы;
5) Великие…
Боюсь, что перечень «великих» титулов сам по себе перевалит за десятку. Ну, и хочется добавить хотя бы одну незаслуженно забытую фигуру. То есть в конкретной области знаний таких фигур, конечно, знают и помнят, но широким массам они не известны. А зря! Их — среди гениев — тоже немало.
«Несомненность» — опять-таки спорная вещь. В течение нескольких последних лет я изучил немало рейтингов (и сам принимал участие в составлении некоторых) великих писателей и списков великих книг XX века. Нелегкая это задача — отобрать «Сто лучших книг столетия». Я знаю десятки мировых рейтингов такого рода, так вот несомненная книга среди всех… только одна. То есть существует лишь одна книга, которая попадает во все списки, где бы они ни составлялись и какие бы группы экспертов их ни сочиняли. Это — «1984» Джорджа Оруэлла. Замечательный роман, спору нет, однако я уверен, что большинство читателей не поставили бы против нее порядковый номер 1. И тем не менее она — несомненный лидер, оставляющий позади с большим отрывом все остальные книги века.
То же, наверное, и с учеными. Однако вряд ли кто-нибудь будет возражать против несомненности Альберта Эйнштейна (1879–1955). Вот уж действительно гений среди гениев. Колосс двадцатого века. В энциклопедиях о нем пишут просто: «один из основателей современной физики». В двадцать шесть лет он — никому еще не известный эксперт федерального Бюро патентов в Берне — вводит в физику понятие фотона, устанавливает законы фотоэффекта и создает частную теорию относительности. Через одиннадцать лет он разработает и общую теорию относительности — фундаментальную концепцию современной науки. Теория столь сложна, что в ней не разберется и Нобелевский комитет. По крайней мере, Нобелевскую премию Эйнштейн получит в 1921 году не за теорию относительности, а именно за открытие законов фотоэффекта. Потом будут статистическая теория броуновского движения, основы теории флуктуаций, квантовая статистика, проблемы космологии и единой теории поля. Будут выступления против фашизма и против применения ядерного оружия. Будет письмо президенту США об опасности создания ядерного оружия в Германии, после которого начнутся американские ядерные исследования. Будет участие в создании государства Израиль. Будет многолетняя работа в Институте фундаментальных исследований в Принстоне. И будут слова, которые лучше всего характеризуют величайшего ученого нашего времени, а может быть, и всех прошедших времен: