Свидетельствую: не пробегали по огню нестинары, не спешили ощутить под ногой прохладную землю — они оставались на углях подолгу, и разницы между танцем на серой, убитой земле и на оранжевой арене не обнаруживалось никакой.
Постоянно сверкали вспышки фотокамер. В такие мгновения светящаяся площадка мертвела, обретала пыльную серую окраску, и я подумал, что ни одна цветная фотография не способна передать даже цвет арены, не то что помочь разгадать или уловить таинство пляски. Так оно и оказалось: слепящие искусственные молнии фотоаппаратов убили на снимках жаркий цвет живого огня…
Пляска заканчивалась. Все четверо в едином порыве вступили на арену: медленно прошлись по ней, сблизились, взялись за руки и покинули круг. С начала танца прошло более получаса, и все это время я напряженно следил за лицами нестинаров. Они оставались в темноте, лишь подбородок и скулы озарялись тихим оранжевым светом. Честно признаюсь: я не смог определить выражение лиц. То чудились спокойствие и безмятежность, то сквозь маску непроницаемости мерещилась стойкая сила, однако и сила эта никак не связывалась с одолением боли; может быть, выражала лишь стремление точно ставить ногу, касаться огня не произвольно, но одним-единственным способом, известным только нести-нарам. Возникало и еще одно чувство, но в нем я не могу быть уверенным до конца, не исключено, что здесь я «домыслил» за нестинаров сам. Тем не менее, сидя возле арены из углей, я не мог отделаться от такого впечатления: танцоры не думали о жаре, не верили в огонь, но как они этого добивались, каким представал в их воображении пламенный круг, что ощущали их неопалимые ноги, осталось для меня тайной.
Потом я пробился сквозь кольцо зрителей, окруживших нестинаров, и, испросив разрешения, тщательно ощупал ступню одного из танцоров. Ни малейшего намека на огрубелость, «твердокаменность» подошвы, ни следа какой-либо «смазки» и, уж конечно, никаких волдырей от ожогов. Самая обыкновенная мягкая кожа. Свидетельствую: ступня была прохладной и сухой, может быть, даже слишком сухой — и… только.
Есть много версий, претендующих на разгадку феномена огнехождения. Прежде чем привести наиболее популярные, замечу сразу: ни одна из них этот феномен не объясняет. Как много непонятного в йоге, как много непостижимого в восточной медицине, столь же много загадочного в нестинарских плясках, а комплексного изучения танцев на огне — повторяю: комплексного, с привлечением самых разных специалистов — биологов, физиологов, врачей, психологов и прочих, — до сих пор никто не предпринимал.
Кое-кто полагает, будто все дело в мимолетности контакта между ступней и угольями. При всей своей простоте эта версия чрезвычайно далека от истины. Исходит она из доступного эксперимента: пробежать очертя голову босиком через костер способен, безусловно, каждый. Нестинары, как мы видели, не бегают. Они танцуют…
Иные связывают отсутствие ожогов с трансом или экстазом, в котором якобы пребывают плясуны. Если заглянуть (и верить!) в историю нестинарства, то ритуальный транс действительно имел место. Что же касается современных «огнепроходцев»… Смею свидетельствовать: поведение нестинаров, которых я наблюдал, ничуть не отличалось от поведения обыкновенных танцоров на обыкновенной сцене, и единственное, что можно было отметить в их действиях, — это высокое профессиональное мастерство, но никоим образом не экстатическое состояние. Отмечу и другое: трансом можно было бы объяснить невосприимчивость к боли, однако не отсутствие ожогов. Волдыри — по логике вещей — обязаны появиться и… не появляются.
Порой встречаются объяснения феномена чисто технического свойства. Относиться к ним можно по-разному, но убедительности все же не хватает.
Утверждается: ставя ногу на огонь, надо лишь плотно стискивать пальцы, дабы между ними не попал уголек. Тогда мышечное напряжение неким образом умалит термическое воздействие.
Утверждается: ступать необходимо твердо и плотно ставить ногу, чтобы между подошвой и углем не оставалось прослойки воздуха.
Утверждается и обратное: весь «секрет» — именно в воздушной прослойке, поэтому следует поджимать пальцы и касаться головешек лишь подушечками и пяткой. Почему кончики пальцев не могут сгореть — авторы этой версии не поясняют.
Утверждается: в момент касания углей ступня интенсивно испаряет влагу, так что образуется особый «паровой барьер», препятствующий ожогам. Вспоминают даже шарик воды на раскаленной сковороде, который «бегает» как раз за счет подобной паровой подушки. Но при этом забывают, что «пар», если таковой и выделяется, сам по себе должен стать причиной ожога: ведь температура раскаленных углей сменится в данном случае всего-навсего температурой кипящей воды…
Единственное, что я могу сказать: секрет огнехождения пока не раскрыт. А в том, что секрет этот существует, я убежден полностью. Не чудо, не мистика, разумеется, но высокая техника, отточенное мастерство, искусство, наконец, лежат в его основе. Видел же я перед собой подлинное искусство, и высший смысл его, быть может, именно в том, что непосвященным оно недоступно.
Не скрою: я очень хотел стать «посвященным». И когда танцоры, не отвечая на расспросы, удалились, обратился к корчмарю.
— Как же все-таки они это делают? — спросил я, сознавая всю наивность вопроса.
— Воля и выдержка! — ответил корчмарь, улыбаясь с видом иллюзиониста, объясняющего широкой публике тайну коронного фокуса…
Описанное здесь произошло в 1975 году. С тех пор я не раз бывал в Болгарии и, конечно же, снова и снова смотрел нестинарские пляски. С каждым разом впечатление убывало — нет, не потому, что пляски становились хуже, и не потому, что они начали мне приедаться. Дело в другом. Это удивительное зрелище на моих глазах превращалось из фольклорного таинства в заурядный туристский аттракцион. И превратилось-таки… Сейчас нестинарские пляски может увидеть каждый, а если карман толстый, то и ехать никуда не надо — прямо к дому-отелю привезут…
Я продолжал читать все, что мне попадалось, о «хождении по огню» и в конце концов пришел к выводу, что если тайна и есть, то она вовсе не там, где ее ищут, а гораздо ближе. Да и не тайна это вовсе… Думаю, многие могли бы совершить «нестинарские пляски», если им открыть глаза на некоторые физические процессы вполне школьного уровня и если при этом немного потренироваться…
Сейчас я об этом тоже мог бы написать, но — не стал. Мне захотелось оставить очерк в том виде, в каком он был когда-то создан. Пусть «коронный фокус» остается «коронным фокусом». А «воля и выдержка»… — что же, в этих словах действительно таится ключ к тайне. Корчмарь — кстати, вполне реальный человек, а не придуманный персонаж — нисколько не лукавил…
Как ремесла спасли Нантакет
Острова, как и книги, имеют свою судьбу. Взять, скажем, Нантакет, лежащий в Атлантическом океане в каких-нибудь тридцати милях от побережья американского штата Массачусетс. Островок небольшой, плоский и ничем не примечательный. Ну, когда-то процветал здесь китобойный промысел. Но какой из островов и портов Северной Атлантики не был связан с охотой на китов? Ну, название не англосаксонское, а индейское, присвоенное острову в давние времена племенем вампаноаг. Опять-таки не причина, чтобы островом заинтересовались серьезные энциклопедические издания. И тем не менее судьба оказалась к Нантакету щедра.
Все началось с «маячных корзинок». Или нет. С китов, точнее, с запрета на китовую охоту. Если же докапываться до сути вещей, то было так: после запрета, вызванного, как известно, резким уменьшением китового поголовья и угрозой полного исчезновения этих морских млекопитающих, жизнь на Нантакете начала хиреть (хотя промысел трески и палтуса продолжался), а корзинки подсказали выход из положения.