Корейские христиане выступили с пророчеством, что конец света наступит в 1992 году. Один из «пророков» даже выпустил облигации, срок погашения которых истекал через два месяца после обещанного «конца света», когда деньги уже никому не будут нужны. Публика облигации купила, «конца света» не дождалась, а «пророк» заработал 345 тысяч долларов.
В 1994 году еще один американский инженер — Гарольд Кэмпинг — выпустил книгу с арифметическим «расчетом», что второе пришествие Христа состоится в сентябре 1994 года. Люди стали значительно более предусмотрительны, однако несколько тысяч покупателей все же нашлось.
В США есть особый общественный институт — «Вахта тысячелетия», — занимающийся проблемой конца века. По оценке института, уже более тысячи мелких издательских организаций и частных лиц выпустили книги и книжонки, где утверждается— разумеется, в мрачных тонах, — что грядет «глобальная трансформация».
Ожидая конца света, можно, конечно, ссылаться и на авторитеты — например, на Нострадамуса. Известно, что одно из его пророчеств гласит:
Год 1999, семь месяцев пройдет. Сначала
Сойдет с небес великий Царь террора,
Чтоб воскресить великого царя Ангулмуа,
Затем же будет править Марс на счастье всем.
Совершенно неясно, кто такой Ангулмуа и при чем здесь Марс. Впрочем, если принять во внимание другие предсказания Нострадамуса, относящиеся к нашему времени, то мы УЖЕ должны жить посреди большой войны, чумы и голода — именно этими явлениями пророк охарактеризовал последнюю четверть двадцатого века. А еще должны быть ужасные ветры, страшное весеннее наводнение в Англии и великое землетрясение, которое, не исключено, расколет Африку на три части, — и все это к середине 90-х годов. Что касается непосредственно 1997 года, то «огромное разбросанное пламя накроет новый город». Что же, больше половины 1997 года уже прошло…
Мне могут возразить: мы живем не просто в конце века, а в конце тысячелетия. Страшные перемены просто не могут не состояться.
Если хочешь прочитать будущее, изучай прошлое.
Обратимся к истории. Не было ли великих потрясений в конце первого тысячелетия?
Если почитать «Историю Франции» Жюля Мишле, то эти потрясения мы найдем там в изобилии:
«Казалось, сам порядок времен года пошел вспять и стихии стали подчиняться новым законам. Страшный мор опустошил Аквитанию, плоть больных казалась обугленной пламенем и гнила прямо на костях. Несчастные страдальцы толпились на дорогах к местам паломничества и осаждали церкви, особенно церковь Святого Мартина в Лиможе; они скопились вокруг ворот душной толпой, и даже вонь, окутавшая церковь, не могла отвратить их. Большинство епископов с юга отправились туда, неся с собой реликвии своих церквей. Толпа разрослась, но усилилась и инфекция; страдальцы умирали на реликвиях святых.
Несколькими годами спустя стало еще хуже. Голод свирепствовал по всему миру, начиная с Востока, он накрыл Грецию, Италию, Францию и Англию… Богатые чахли и покрывались бледностью; бедные пожирали корни растений; страшно сказать, люди даже пожирали человеческую плоть. Более сильные хватали слабых на больших дорогах, рвали на куски, поджаривали и ели. Иные предлагали детям яйцо или фрукт, отводили в сторону и пожирали».
Мишле вторили и другие французские историки прошлого века. Писалось, например, такое: «В году 999 множество пилигримов направлялись на Восток, чтобы дождаться пришествия Господа… Здания всех видов превращались в руины. Считалось бесполезным чинить их, когда конец мира был столь близок…»
А вот цитата из книги современного автора, тоже, видимо, начитавшегося французских романтиков. Расселл Чандлер в своем произведении «Судный день», вышедшем в 1993 году, пишет, что в канун нового, 999 года «священники выслушивали всевозможные исповеди. Купцы отдавали свои товары. Узников выпускали из тюрем. Долги прощались. Люди и впрямь ожидали, что, когда на большом соборе зазвонят колокола, начнется последний отсчет времени перед концом света».
Что тут ложь, а что намек? Намек в том, что мы должны ожидать похожих вещей, а ложь… ложь здесь практически все. Медиевисты двадцатого века поставили под сомнение «открытия» Мишле, а также других историков девятнадцатого столетия и тщательно изучили хроники, рукописи и прочие документы, относящиеся к рубежу первого и второго тысячелетий. Выяснилось: не было мора в Аквитании, не было массового паломничества, не было каких-то особых эпидемий — болезни косили людей примерно так же, как до и после знаменательной даты, не отдавали купцы свои товары, и узников не выпускали из тюрем, потому что и самих тюрем, в нашем понимании, еще не было. Жуткая картина сначала нарисовалась в воображении французских историков-романтиков, по-своему воевавших с католической церковью, а потом уже стала «писаной историей».
На самом деле люди Средних веков (кстати, термин «Средние века» тоже подарен нам историками Просвещения) не обратили особого внимания на приход второго тысячелетия. Прежде всего потому, что человек тогда вообще иначе мерил само время, эпоха единого календаря еще не наступила, да и понятие «столетие» не успело войти в жизнь. Если уж всерьез копаться в истории, то первое празднование «успешного» окончания столетия произошло не в 1000, а только в 1300 году: 22 февраля папа Бонифаций VIII выпустил буллу «Антикворум», в которой обещал христианам индульгенции, если они в течение года посетят главные римские базилики, отдав таким образом долг памяти прошедшему столетию и ознаменовав приход новой эры.
В России, как известно, начало года первым января будет введено Петром I, но это произойдет весьма не скоро — только в 1699 году.
Интересно, а что напишут «романтические» историки будущего о нашем времени, о конце второго тысячелетия?
Еще раз повторю: не будем ждать конца света и не будем верить пророкам, которые его предсказывают. Тем же людям, для кого мои аргументы не убедительны, напомню слова Иисуса, обращенные к Апостолам: «…не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти…» (Деян. 1,7)
Тем не менее с календарной точки зрения мы живем в переломный момент эпохи. Самое время вспомнить, что именно в последнее десятилетие прошлого столетия родился особый культурно-политический феномен — fin de siècle, «конец века». И тому были веские причины.
Если вы не думаете о будущем, возможно, оно для вас и не наступит.
К концу XIX века накопились мощные геополитические изменения. Практически вся Африка была поделена между европейскими державами— лишь Эфиопия и Либерия оказали успешное сопротивление «цивилизаторской миссии» белого человека.
Развитые страны увлеченно размещали капиталы за пределами своих территорий. Именно тогда была заложена основа транснациональных экономических связей — или, не побоюсь этого «новомодного» слова, — глобализации (хотя, если разобраться, истоки глобализации можно найти и в XVIII, и даже в XVII веках). Стали возникать международные картели, бравшие под свой контроль мировую торговлю сырьем. Родились первые гигантские частные монополии — «Стандард Ойл» и «Ю-Эс Стил».
Мир вступил на путь урбанизации. Городское население Великобритании к 1890 году составило уже 72 процента общей численности страны. Человечество стало знакомиться с канализационными системами, электрифицированными подземными железными дорогами, которые впоследствии назовут «метро», в крупных городах возникли огромные магазины. Нам теперь трудно представить жизнь без универмагов и супермаркетов, а ведь не так давно они были сенсационным новшеством.
Азия не отставала от Европы. Япония невероятно быстро прошла фазу модернизации и превратилась в мировую державу. Нарастали мощные национальные движения в Китае и Индии. Это все — конец девятнадцатого века. Но и взлет расизма — тоже конец девятнадцатого столетия: распространение националистических теорий Жозефа Артюра де Гобино, социал-дарвинизма, идей Генриха фон Трейчке, призывавшего к объединению Германии под гегемонией Пруссии, антисемитизма…