Должна ли научная фантастика предсказывать будущее?
В общем, не обязательно. Это вопрос того же ряда, что и «Должна ли музыка быть только развлекательной?». Или: «Должна ли архитектура сводиться только к возведению жилья?»
Какие-то писатели-фантасты берут на себя смелость заглядывать в будущее, другие вовсе не ставят перед собой таких задач, интересуясь прежде всего настоящим или даже прошлым. Великий американский фантаст Рэй Брэдбери (который, кстати, не любит, когда его называют писателем-фантастом) вообще заявил: «Я не описываю будущее. Я предотвращаю его».
Что же такое научная фантастика? Споры на этот счет ведутся уже несколько десятилетий. Есть сотни определений НФ, однако внятной, всеобъемлющей, устраивающей всех дефиниции так никто и не предложил. Очевидно, споры продолжатся и в новом веке.
Вот несколько характеристик — на выбор читателя:
а) Фантастика — это художественное прогнозирование будущего.
б) Фантастика — это литература о научных открытиях и изобретениях и их последствиях.
в) Фантастика — это то, во что мы верим.
г) Это литература о небывалом.
д) Литература о неведомом.
е) Литература о несуществующем, но возможном.
ж) Литература о невозможном, но существующем.
з) Фантастика — это альтернативные миры.
и) Фантастика — это вторичная псевдореальность…
Мне лично больше всего нравится определение, предложенное Норманом Спинрадом: к) «Научная фантастика — это все, что опубликовано как «научная фантастика».
Очень точно. НФ — издательская категория, придуманная для облегчения усилий читателя. Пришел в магазин, и не надо голову ломать: вот раздел «Крутые боевики», вот «Дамский роман», вот «Эротика», «Эзотерика», «Кулинария», а вот — между «Магией» и «Оккультизмом» (если по алфавиту) — «Научная фантастика». Удобно.
В XX веке в рубрике «Научная фантастика» издано огромное количество книг — десятки тысяч названий (без преувеличений!), сотни миллионов томов. Разобраться в этом хозяйстве практически невозможно, даже перечислить лучшие затруднительно: лучших — многие сотни. Проще расставить некоторые вехи.
Но начать придется все же с века девятнадцатого. Если говорить о художественном прогнозировании будущего, то лучше вспомнить не Жюля Верна, а отечественного автора, почти, к сожалению, забытого, — князя Владимира Федоровича Одоевского (1803 или 1804?— 1869).
1. В. Ф. Одоевский. «4338 год» (1840).
Если «не поверить» датировке романа, то это произведение, написанное более полутора веков назад, — практически о нашем времени. Предсказаны телефон, радио, роль телевидения в современной жизни, компьютер и даже… текстовый процессор — книга, «в которой посредством машины изменяются буквы в несколько книг».
2. Герберт Уэллс (1866–1946). «Освобожденный мир» (1914).
Это, пожалуй, первый роман о грозных проблемах двадцатого века. Более того, первое в мировой литературе произведение о военном применении атомной энергии: «Для людей, живших в начале двадцатого века, не было ничего более очевидного, чем скорость, с которой война становилась все более невозможной. И конечно же, они не видели ее приближения. Не видели до той самой минуты, когда атомные бомбы взорвались в их неловких руках». Мало того что в романе правильно употреблено выражение «цепная реакция» (за 28 лет до первой искусственной ядерной цепной реакции), но предсказан даже год первого атомного взрыва: 1945!
3. Евгений Замятин (1884–1937). «Мы» (1920).
«Я, D-503, строитель «Интеграла»…» «Интеграл» — это ракета. D-503 — один из «нумеров», нумера строят «Интеграл». Нумера живут в Едином Государстве за Зеленой Стеной. Из нумеров «вырезают фантазию». Любовь между нумерами, а тем более между нумерами и не-нумерами безжалостно пресекается. Неугодных нумеров сажают в Газовый Колокол…
Если в книге что и предсказано с поразительной точностью, так это судьба многих ее читателей. Роман «Мы» был безусловно запрещен в Советском Союзе. За чтение и распространение романа людей сажали именно в Газовый Колокол, носивший, правда, другое название — ГУЛАГ. Год смерти Евгения Замятина символичен: 1937. Правда, умер он не в России, а в Париже — от разрыва сердца…
«Мы» — это первая и, пожалуй, главная антиутопия XX века. Хаксли, Оруэлл и прочие пришли позднее…
4. Олдос Хаксли (1894–1963). «О дивный новый мир» (1932).
Английский писатель Олдос Хаксли создал не только одну из лучших антиутопий века, он еще и помог родиться термину «футурология» (наука о будущем). Автором его был немецкий профессор Оссип Флехтхайм, однако именно с подачи Хаксли слово «футурология» в 1943 году вошло в научный обиход.
Итак, «дивный новый мир». Полностью контролируемое общество, рождение людей «почкованием» (сейчас сказали бы — клонирование), обязательный для всех наркотик «сома», «ощущалки» (сейчас сказали бы — виртуальная реальность)… Пластиковый мир одинаковых и одинаково думающих людей. «Впервые в истории… «Общность, Одинаковость, Стабильность»… — девиз планеты».
Антиутопия — это не противоположность утопии, а, скорее, ее истинное лицо. Хорошо об этом сказал Вернер фон Браун: «Оглядываясь на прошлое, можно сказать: нет ничего проще, чем утопия, ставшая реальностью».
5. Айзек Азимов (1920–1992). «Я, робот» (1950).
Может быть, самое удивительное в этом цикле рассказов, собранных вместе полвека назад, — тот факт, что первый из них, возвестивший будущую эру роботизации, появился еще в 1940 году, когда автору было всего 20 лет, а знаменитые Три закона робототехники были сформулированы всего годом позже. Конечно, роботы с «позитронными мозгами» пока не построены, скорее всего, никаких позитронных мыслящих устройств не будет вовсе, но в остальном рассказы Азимова о роботах можно считать пророческими. Разумеется, Азимов писал не о роботах, а о людях, и под Тремя законами имел в виду правила человеческого общежития, но все-таки… «К 2002 году изобрели подвижного говорящего робота…» Эту фразу — одну из многих подобных у Азимова — вполне можно считать долгосрочным техническим прогнозом.
6. Рэй Брэдбери (р. 1920) «451° по Фаренгейту» (1951).
«Когда начинают жечь книги, то в конце концов сжигают и людей». Это сказал еще Генрих Гейне. В сущности, роман Брэдбери — развернутая метафора на ту же тему. Очень сильная метафора. Одна из лучших. Между прочим, если прочитать роман внимательно, то становится ясно, что время действия — наши дни, начало XXI века. К счастью, ни массового сожжения книг, ни массового истребления инакомыслящих, ни Механических Гончих, преследующих людей, ни атомного психоза, приведшего к атомной же войне, мы не наблюдаем. Ошибка прогноза? Вовсе нет. Вспомним слова самого Брэдбери: «Я не описываю будущее. Я предотвращаю его».
7. Артур Кларк (1917–2008) «Конец детства» (1953).
Это один из ранних романов великого фантаста. По нынешним временам сюжет кажется банальным: великодушные пришельцы (правда, в обличье чертей) «отменяют» войны, на Земле воцаряется благолепие, новое поколение детей обретает телепатические свойства и духовно возвышается над родителями, вливаясь в космический Сверхразум… Сказка? Конечно. Но какая-то очень притягательная — ее читают и перечитывают миллионы людей. Как сказал один из критиков, читатели «воспринимают этот роман не как фантастическую историю, а скорее как некую священную книгу».
8. Теодор Старджон (1918–1985). «Венера плюс Икс» (1960).
Сколько существует фантастическая литература, столько соседствуют в ней утопии и антиутопии. Только в XX веке антиутопии большей частью страшные, а утопии — грустные.