Ему бы поосторожней быть. Он недооценил выносливость Злобного Отца — а может, переоценил вред, который ему наносил. Быстроту противника даже относительно собственного ускорения Элиот точно недооценивал: вот что значит неопытность и повышенная самоуверенность. Зэо даже под градом ударов умудрился обхватить Элиота руками. Ничего, сейчас выскользнем… гм. Это оказалось потруднее, чем ему думалось, и мгновенная заминка решила все. Желтозубое рыло нависло над Элиотом, а громадные ручищи начали выжимать из него дух.
Зэо правильно оценил ситуацию: раз твой шустрый противник сейчас даже шелохнуться не может — пользуйся. Он и пользовался: жал, норовя при этом укусить Элиота за ухо. Ну ладно, хватит. Он хоть и силач, но все же не супермен. Элиот, со всех сторон охваченный Злобным Отцом, уже с полминуты не мог дохнуть полной грудью — пора и освободиться.
Это было все так же трудно, но Элиот сумел вырваться и отлетел на пару футов назад. Он еще не успел восстановить равновесие, когда что-то больно ткнуло его в плечо.
— Ай! — вскрикнул он.
Ни одно лорианское оружие не могло пробить Призрачные Доспехи. Элиот все еще опережал Злобного Отца, но не в такой степени, как ему представлялось: в глазах всех остальных они оба должны выглядеть как мелькающие размытые пятна. Это волшебное оружие, вот в чем дело. Зря Элиот не присмотрелся к нему в самом начале. Металл не иначе филлорийский, насыщенный магией, и выкована эта штука не иначе из отнятого у отшельника плуга. Ясненько!
Элиот ухватился за остаток древка, вырвал пику у Зэо (вместе с кожей, вот и отлично) и метнул ввысь со всей силой, доступной ему и Фергюсу. Она скрылась в облаке, нависшем над горной вершиной, а Элиот принял боксерскую стойку.
Боксом он занимался скорее как аэробикой, а инструкторский торс умерял его тоску по интернетовскому порно, но и практическая польза от занятий тоже была. Джеб, джеб. Боковой. Хук, еще хук. Элиот не сдерживался больше и приговаривал:
— Отшельника. Убил. Мудак. Потный.
Не ложись только. Охота тебя еще малость поколошматить. Оттеснив противника почти к самой вражеской линии, Элиот врезал ему ногой по яйцам и закрутил его, в угоду личной фантазии, по часовой стрелке. Зэо, колыхая своими жирами, грохнулся на песок — но и тут попытался встать. Элиот добавил ногой по мордасам: сколько же можно, в конце концов. Мое королевство. Моя страна. Он сбросил с себя всю магию — силу, скорость, доспехи.
Всю, да не всю: голос его гремел, отражаясь от скал. Подобрав обломок древка, Элиот швырнул его наземь. Тот не подвел и вертикально воткнулся в песок.
— Ступайте прочь, и пусть это сломанное копье послужит границей между нашими землями. Тот, кто нарушит ее — будь то мужчина или женщина, — заплатит сполна. Филлори милосердно, но долго помнит и страшно мстит.
Мда. Не Шекспир, прямо скажем.
— Потревоживший овна узнает на себе силу его рогов.
На этом, пожалуй, и закончим.
Продемонстрировав лорианцам хмурое королевское чело, Элиот повернулся и зашагал к своим, бормоча под нос заклинание. Треск и шорох говорили ему, что воткнутая в песок деревяшка преображается в ясень. Банально, конечно, но и в банальностях есть своя правда. Дыхание приходило в норму. Он сделал это. Доказал миру, на что способен верховный король. Перевал шел с севера на юг, и солнце, освещавшее остальное Филлори уже добрый час, наконец показалось над его восточным краем. Ряды расступились, чтобы пропустить Элиота.
До чего же порой клево быть королем. Особенно когда твое войско расступается перед тобой после того, как ты выдал вражескому ублюдку все, что ему причиталось. Элиот старался ни на кого не смотреть и лишь приветствовал жестом старшину великанов, благодаря его за поддержку: я-де в долгу у тебя. Тот величественно наклонил свою громадную голову.
Странно возращаться в реальное время, если провел полчаса в замедленном темпе. Все движется как в немом кино: деревья, облака, люди. Утро было чудесное, горный воздух охлаждал перегретый мозг. Элиот решил не останавливаться и пройти пешком всю милю до филлорийского лагеря. Ну а что?
Кругом слышались охи и ахи по поводу раны в его плече — оно, кажется, еще кровоточило и с оттоком адреналина начинало зверски болеть, но Элиот не хотел пока переходить на положение раненого бойца. Всему свое время. Война окончена, жизнь хороша. Странное дело: думая, что знаешь себя как облупленного, ты все время открываешь в себе какие-то скрытые резервы, о которых раньше понятия не имел, и разгораешься ярче и горячей, чем когда-либо прежде.