— Так, кис, расклад такой: сейчас встретимся с супружеской парой. Мне нужно Владимира Олеговича склонить к контракту. Но он каблук, построивший свой бизнес на деньги своей не очень умной жены, которая лезет во все его дела, считая себя его гениальным советником, имеющей на это право. И не подозревающей, как она ошибается. Поскольку она меня очень раздражает, а женщин бить нельзя, убереги меня от позора и отвлеки ее. Ясна твоя задача на вечер?
— Ясна, мой генерал. — Усмехнулась я, с трудом отведя взгляд от наших переплетенных пальцев на подлокотнике.
— Вольно. — Хмыкнул мне в губы под хохот Рамиля, поворачивающего на парковку перед рестораном, где недавно, но кажется, что очень давно я встретилась с Пашей, давшим добро Женьке на аренду Петровских машин.
Нас уже ждали. Паша вежливо нас друг другу представил. Вообще обожаю, когда он выглядит так. Спокойным и деловым бизнесменом. Прямо теку. Снова. И в буквальном смысле. Я сдержанно улыбнулась немолодой чете, чем-то неуловимо напоминающую пару из Цюриха и пробуждая ностальгию. И жар в венах от воспоминания как я в кровь расцарапала руку Паши под столом. Ту самую, которая почти так же как и тогда, снова легла сейчас на мое бедро, едва не заставив поперхнуться собственной слюной. Особенно после того, как пальцы на краткий миг, но с силой сжали кожу ноги. Очевидно, не только у меня сейчас были ассоциации со Швейцарией.
Супруга Владимира Олеговича, кроме внешности ничем не походила на немку Сандру, с которой мы так мило беседовали в ресторане на Цюрихском озере. Она очень внимательно слушала разговор своего мужа и Паши и встревала. Раздражая сексиста Коваля. Впрочем, небезосновательно. Потому что ее вопросы, даже с моей точки зрения были глупыми. Но ее муж действительно был каблуком и не мог никак ее осадить. Ну, Машка, настало твое время.
Я придирчиво осматривала ее маникюр. Ничего так. Пальцы в кольцах, на шее бриллианты, в ушах тоже. Волосы хорошо уложены, морда дорого и качественно накрашена. Я поняла, в какую сторону направить ветер.
— Ольга Сергеевна, у вас чудесный маникюр. Тоже посещаете «Ля Санте»?
Она перевела взгляд не особо умных глаз на свои ногти и несколько высокомерно кивнула. Само собой, самый понтовитый, но не самый лучший салон в городе, обслуживающий таких вот куриц, считающих, что чем дороже, тем лучше. Была я там пару раз. На маникюре срезали до крови кутикулу, а нарощенные ресницы начали отваливаться на третий день.
— Должно быть, у вас мастер Татьяна? — обворожительно и с видом знатока улыбнулась я, с трудом вспомнив имя той «мастерицы», которую салон позиционировал как ведущего мастера маникюра, и которая раза с третьего мне кружево-таки дорисовала на безымянном. И то криво.
— Татьяна, да. — Ольга Сергеевна заинтересованно на меня посмотрела, почуяв перед собой то, что я ей внушала — такую же курицу, как и она, весьма падкую на понты, а не качество.
А дальше дело техники. С салона красоты перевести разговор на ведущие рестораны (исключительно пафосные), с них на путешествия. Она пробовала изобразить из себя великого сомелье, я старательно ей потакала, внутри заливаясь богатырским ржачем, ибо она даже не знала самого элементарного (человек свято был уверен, что вино из красного винограда невозможно получить белое вино), но я кивала и восхищалась ее «познаниями» и широким опытом. Она этим вдохновлялась, и уже вовсю несла полную околесицу, путая названия винограда и страны производителя действительно изысканных вин. Впрочем, тщательно гася рвущийся хохот, я испытывала удовольствие от ее тирады. Чужая глупость, особенно поданная с таким пафосом самолюбие всегда греет. И я наслаждалась ею и ее глупыми разглагольствованиями.
До тех самых пор, пока не почувствовала чей-то пристальный взгляд. Повернулась на источник и похолодела. За три столика от меня сидел Женькин друг с девушкой. Етить-колотить.
С лицом я справилась, но Коваль будто почуял. Сжал пальцами ткань платья на бедре, привнося успокоение в мой напряженный мир.
— Мария, вы меня совсем не слушаете! — проворчала эта дура, осознав, что утратила такое нужное ей внимание восхищающегося ею фаната.
Тихо охуевающего от происходящего. Я улыбнулась этой глупой овце и восторженно похлопала глазами в ответ на ее очередную несусветную глупость уже о коньяках. Снова бросила беглый взгляд на Женькиного друга, приподнявшего бровь и в глазах которого отчетливо читалось: «вот ты и попалась, блядина». Сообщит. Он расскажет Женьке. Может даже прямо сейчас.
Когда он поднял телефон с явным намерением нас сфоткать, у меня внутри все оборвалось. Сука, да ты же охуел.