— Большинство интересных людей в такое время спит. А те, кто не спит, либо уже были у нас, либо им это неинтересно.
— Давай, — говорю, — приглашать по второму разу. С интересным человеком интересно встречаться дважды.
Лирчук помахал на меня рукой, мол, погоди.
— На сегодня гостя нет! Все! О чем будем трепаться последний час?
— Да как обычно, — говорю, — о чем попало, слово за слово. Ни о чем и обо всем одновременно.
— Нет, — возражает Александр. — Залезь-ка в Интернет, нарой еще каких-нибудь забавных новостюшек.
— Ладно, — говорю, — нарою.
В девять, после официального запуска новостей, Лирчук торжественно объявил, что сейчас дядя Гриша расскажет о последних событиях, особенно глубоко его впечатливших.
Я начал. Мы обсудили беспорядки в Киргизии, постебались над новым рекордом Гиннесса: один чудак ухитрился плюнуть на расстояние в двадцать метров; помусолили фразу Бориса Акунина: «Я кончаю с Фандориным».
Наконец я перехожу к спорту. Выдаю в эфир следующее:
— Новый мировой рекорд установил китайский штангист Ляо Хай, в весовой категории до шестидесяти килограмм. Вы заметили, я сказал Ляо Хай. Это я сделал, как и многие другие, по причине гордой застенчивости и хорошего воспитания. Дело в том, что на самом деле Ляо Хая надо величать ЛяоX…й. Хай — это грубая ошибка. Правильно — извините за настойчивость — же Х…Й. Эта фамилия в Китае весьма распространенная, в том числе среди спортсменов. Вспомните конькобежку Х…Й Рен и звезду мировых шахмат Ни Х…я. Точнее Ни X…я — с ударением на первый слог.
— Ты все же, дядя Гриша, — заметил мой опешивший напарник, — заменяй ради приличия на Хай.
Я и сам понимаю, что перехожу всякие мыслимые и немыслимые границы, а ничего с собой поделать не могу. Прямо несусь к пропасти.
— Хорошо, — говорю. — Итак, лавры у Ляо…
— Хая! — опередил Лирчук.
— У него. Кстати, в китайской даосской мифологии имеется бог монет, и его зовут как раз Ляо…
— Хай! — выкрикнул Лирчук, не доверяя мне.
— Да, — говорю. — И китайцы, молясь, часто любят повторять: «Спасибо Х…Ю за деньги».
— Хаю! — заорал Лирчук в микрофон. — Хаю — спасибо!
— Ну нехай Хаю, — говорю. — Хай с тобой!.. Сразу после эфира нас вызвал к себе Кудряк.
Он минут двадцать распинал нас, метался из угла в угол, рвал на себе волосы и потрясал кулаком.
В слабой попытке оправдаться я тихо сказал:
— Но он действительно Ляо X…й. Директор сорвался на визг:
— Даих…йсним, чтоонХ…й! Мнепох…й, чтоонХ…й! Но говорить в эфире «х…й» — нех…й! Совсем уже ох…и!
Он так долго и самозабвенно визжал, что я уж было решил, что меня и на сей раз не уволят. Но я ошибся.
— Извините, — говорю. — Такое больше не повторится.
— Знаю, — успокоился вдруг Кудряк, пригладив свои растрепавшиеся волосы. — Потому что ты уволен.
Я сдержанно поблагодарил и покинул кабинет.
Выйдя на улицу и закурив, я вдруг почувствовал душевное облегчение. Я осознал, что моя провокация Ляо Хаем была умышленным шагом. Но осознал я это лишь после того, как желаемое было достигнуто: меня уволили.
Открываю дверь. Вхожу. И просто-напросто офигеваю. С удивлением слышу шум воды из ванной. Характерные звуки, сопровождающие обычно процесс принятия душа.
Так, думаю, приключения продолжаются. Стало быть, мой застенчивый воришка не только любознательный, но и чистоплотный.
Недолго думая — я полон решимости расставить наконец все точки над «е», — направляюсь в ванную. Распахиваю дверь… и остолбеваю от неожиданности и красоты представшей перед моим взором картины.
Под душем стоит обнаженная (а какая еще?!) девушка с черными, как зависть, волосами.
Челюсть моя обмякла, руки безвольно повисли, ноги стали ватными. Я словно получил «правый прямой в подбородок». Нет, я не упал, но невидимый рефери начал отсчет: «Один, два, три…» Где-то на цифре семь красотка оборачивается и звонким голосом спрашивает:
— Тебя учили стучать?
Я бормочу какие-то слова извинения и, пятясь, открываю задом дверь.
Ретировавшись, прохожу в комнату, опускаюсь в кресло и пытаюсь размышлять.
Что, собственно, происходит? Да ничего сверхъестественного. Очаровательная барышня в моей квартире принимает душ. Знакомая ситуация. Ситуация знакомая, а барышня — нет. Вот и все.
На диване лежат ее вещи: белая футболка, голубые джинсы, носки…
Слышу:
— Предлагаю выпить чаю!
Что ж, неуместное, но разумное предложение. За чашкой чая поболтаем, познакомимся, обсудим… Я киваю, хотя видеть она меня не может.