Томас смотрит на него некоторое время. Ему кажется, будто нужно что-то сказать, но единственное, что приходит ему в голову, уже было произнесено много раз всеми другими.
Вдруг звонит телефон на стене. Это Клаудия.
– М-м-м-м, – произносит Томас.
– Все готово. Ведите его сейчас.
Томас чувствует, что должен рассказать ей обо всем случившемся, но ему удается лишь выпалить:
– Дэвид Боуи умер.
– Да, – раздраженно отвечает Клаудия. – Об этом мы уже говорили.
Затем телефон умолкает. Томас смотрит на лежащий на полу скафандр.
«Ужасно? Отправиться на Марс навсегда? Подальше от всего на нашей планете?»
Он сует руку в карман своего лабораторного халата и достает конверт, полученный этим утром, – единственная его корреспонденция на день рождения. Это письмо от Дженет. Вернее, от ее адвоката. Документы на развод. И еще бумажка-стикер с написанным ее рукой коротким посланием. «Надеюсь, ты не будешь упрямиться, Томас. Я встретила человека. Пришло время двигаться дальше. Время для новых горизонтов».
Он знал, разумеется, что этот момент наступит. Они расстались уже пять лет назад. А до того три года практически не разговаривали. Первая пара лет их брака тоже была тернистой. В действительности, размышляя об этом теперь, Томас приходит к выводу, что, вероятно, был лишь один год – как раз в самой середине всего этого, – когда их отношения были близки к тому, что их можно было хотя бы с натяжкой назвать счастливыми. Он всегда знал, что она встретит кого-нибудь другого. «Она заслуживает быть счастливой, – думает он, но тут же перечеркивает эту мысль. – Нет, не заслуживает. Никто не заслуживает быть счастливым. Люди заслуживают пищу, и воду, и кров, и соблюдение всех этих основных человеческих прав, но не счастья. Оно не является жизненно важным». Он же как-то научился обходиться без счастья – с тех пор как ему было всего восемь лет.
Телефон снова звонит, но Томас его игнорирует. Он засовывает письмо обратно в карман своего халата, после чего раздевается до нижнего белья и облачается в оранжевый скафандр. Затем он спокойно покидает комнату и проходит по коридору до двери, возле которой стоит молодая женщина.
– Это… что… такое?.. – говорит она, но, прежде чем ей удается произнести что-либо еще, Томас проскальзывает мимо нее, открывает дверь и устремляется навстречу нетерпеливому гулу конференц-зала.
Начинают щелкать вспышки фотокамер, и гул голосов становится еще громче, когда директор Бауман объявляет со своего места за столом в переднем ряду:
– А теперь с огромным удовольствием представляю вам человека, которому предстоит первым ступить на Марс…
Томас выступает вперед и машет журналистам.
– Томас Мейджор, – громко произносит он.
На какое-то мгновение повисает тишина. Томас кидает взгляд на побледневшую Клаудию. Брови Баумана вновь начинают на его лбу ожесточенную схватку. Еще троих человек в костюмах Томас смутно узнает по их фотографиям в вестибюле. На стене за столом президиума висят флаги Великобритании и БриСпА.
Клаудия поднимается и машет всем рукой:
– Э-э-э, прошу вашего внимания… у нас есть анимированная инфографика нашего проекта… эм-м-м… запланированного полета и это…
Однако все внимание прессы уже обращено на Томаса. Он сгибает руку, напрягая мышцы под своим скафандром. Приятное ощущение. Потом один из репортеров в переднем ряду говорит:
– Томас Мейджор? Майор… Том?
Вспышки камер возобновляются с новой силой, все начинают кричать одновременно, задавая вопросы, и Томас отчетливо слышит, как Бауман тихо произносит: «Это что – какая-то шутка?»
7
Снайперская винтовка правды
«Все счастливые семьи похожи друг на друга, но каждая ненормальная, несуразная, несчастливая семья ненормальна, несуразна и несчастлива по-своему», – так размышляет Элли, сидя на скамейке у банка, где она, укрываясь от периодически накрапывающего дождя под длинными, веретенообразными деревьями, высматривает счастливые семьи. Элли представляет себя снайпером, какие были в Сталинграде. Они проходили Сталинград по истории. Средняя продолжительность жизни бойцов Красной армии в Сталинграде была двадцать четыре часа. Элли прищуривает глаза и прочесывает площадь через свой воображаемый оптический прицел. Каждый раз, когда ей удается заметить счастливую семью (а вот и одна из них: подтянутый длинноногий мужчина, катящий детскую коляску-вездеход, и его спутница с парой пакетов из дорогого бутика в руках, с деловым видом разговаривающая по телефону), тогда снайперская винтовка Элли и пускает в них свою волшебную пулю.