Вечером 21 октября, когда до Гонконга оставалось менее суток хода, "Барракуда" стала нагонять небольшой бриг под американским флагом. Бриг оказался неплохим ходоком и даже с наступлением ночи его гекабортный фонарь продолжал маячить впереди. Потом он исчез, но вахтенный не обратил на это внимание. Вахта успела смениться и мирно задремать в своих гамаках, когда бушприт "Барракуды" навис над выплывшей из тьмы кормой брига.
Заполошный звон корабельного колокола перекрыл страшные богохульства вахтенного офицера. Несколько человек из команды американца бестолково суетились. Один, очевидно не понимая что он делает, выскочил на ют с кранцем в руках, но тут понял, что этим судно не спасти и выбросил кранец за борт. Наконец рулевой вышел из ступора и навалился на румпель, уваливая под ветер и тем вытаскивая свою баранью голову из-под левой раковины "Барракуды". Всё произошло так быстро, что на пароходе никто не успел удивиться странной тишине на палубе брига. Там раздавались какие-то команды и ругань, но явно недостаточно для такого критического момента. Весь поднятый по тревоге экипаж парохода был уже на палубе, когда корабль, казалось, получил мощный пинок в днище и с левого борта, прямо у колеса, вровень с мачтами встал столб воды."
Бостонский бриг с никуда не годной командой на самом деле был "Чехалис" - бывшая юконская шхуна, под командованием лейтенанта Павла Алексеевича Зеленого. Этот очень неординарный человек, прославившийся как сквернослов и юдофоб, легко поладил со своей, на 2\3 еврейской, командой. В этом ему помог старший помощник Иосель Давидович. "Ростом почти в сажень, тощий, Давидович казался субтильным, на самом же деле был жилист и очень силен. Мало кто мог сравниться с ним в гребле. Известен он был еще и тем, что единственный среди евреев стал гарпунщиком и не из последних. Этим своим достижением Давидович так гордился, что, даже став помощником капитана, на берегу всегда ходил опираясь на гарпун, как на посох. А так, как был Давидович религиозен, то в своем долгополом кафтане, окладистой бороде с ранней проседью и вьющихся пейсах напоминал он древнего патриарха."
Зеленой прислушивался к мнению Давидовича и его советам, иначе, как объяснить, что молодой офицер со вздорным нравом согласился с планом своего подчинённого. Ведь несомненно, что нападение на "Барракуду" спланировал именно Давидович. Слишком мало в нём было классической морской военной науки и слишком много тактики, выработанной в Русской Америки за долгие годы противостояния тлинкитам, эякам, чинукам и другим морским племенам.
"В самый момент поворота, когда ют "Чехалиса" был футах в пяти от бака "Барракуды", скрытый от глаз англичан гротом Давидович метнул свой гарпун с такой силой, что выскочившее от удара древко отлетело обратно на палубу "Чехалиса".
Одновременно, по сигналу, боцман Савичев выскочил на палубы с тем, что на "Барракуде" приняли за кранец. Но это был пудовый бочонок пороху, плотно обмотанный соломой и снабженный взрывателем из медной кружки и пропитанного селитрой шпагата. В шуме и лахаце алярма англичане не услышали хруста впившегося в обшивку гарпуна. Специально зачерненый линь был почти незаметен, а утяжеленный несколькими чугунными ядрами бочонок тут же затянуло под борт парохода. Фитиль был расчитан на 4 минуты и взрыв раздался, когда "Чехалис" отошел саженей на 30. Бриг повернулся на "пятачке" и, идя в крутой бейдевинд, устремился к борту парахода.
- Наводить вверх до упора!
Зеленой (это он стоял у румпеля в самый ответственный момент) прижал бриг к пароходу так, что обломки гребного колеса со скрежетом прошлись по ошивке "Чехалиса". Любое другое судно от такого "поцелуя" получило бы пробоину, но ледовая шуба, двойные шпангоуты и дополнительный ряд бимсов выдержали удар. Зацепившись реями за такелаж "Барракуды" бриг застыл на месте, но команды "Пли!" не последовало. Орудия "Чехалиса", оказавшиеся всего в трех футах от борта парахода, не могли задрать свои стволы достаточно высоко чтобы бить по палубе, а бестолку калечить борт парохода, который уже считал своим, Зеленому не хотелось. Впрочем, на такой случай, у лейтенанта был козырь в рукаве.
- Марсовые, пли!