А это не цунами. Это буря, только на море. Он вспомнил все бури в своей жизни. Но там была суша. Центр материка. А здесь – море. Не дай бог попасть в такую на лодочке.
По пути он видел, как матросы из эксплуатационный службы перепроверяли всё, что имело отношение к механической части. В общем, суетились и совершали непонятные для него шаманские действия.
Их это не касалось, их отправили в кубрик, чтобы не создавать столпотворения. Нужны будут – в любое время ночи поднимут. А пока должны восстановить силы.
Иллюминаторы уже были закрыты штормовыми крышками.
На этом Младшему показалось, что аврал и суета улеглись. Он даже подумал, что пронесло. Но вот через полчаса началась слабая качка. Конечно, будь судно поменьше, она была бы сильнее. А такую махину попробуй, раскачай. Но все равно… получилось.
Он чувствовал, что корабль не стоит на месте, а движется. Машины работали.
– Мы успеем добраться до берега?
Младший подумал, что безопаснее было бы переждать где-нибудь в заливе. Или хотя бы под прикрытием береговой линии.
– Нет, – спокойно ответил Скаро. – Встретим в море. Мне кореш с мостика сказал, нас накроет очень скоро. А у берега просто разобьет об скалы. Будем штормовать, то есть бороться со штормом.
– А якорь бросят? – Младшему не удалось скрыть тревогу из голоса, как он ни старался. Но Скараоско и не думал над ним смеяться.
– Десять к одному, что нет. Будем маневрировать, чтобы уменьшить качку. И чтоб нас не сломало пополам. Короче, поворачиваться к ветру и волнам нужной стороной. Нельзя стоять, это всё равно, что на ринге под ударами здорового черного бугая. Расслабься. Те, кто на мостике, на этом собаку съели. Это не первый их шторм. Кстати, а у вас как готовят собачатину?
– Вместе с будкой.
Но вскоре оказалось, что этот шторм – из ряда вон. Корабль начало качать весьма ощутимо. Причем качка была асинхронной, непредсказуемой.
И хотя никого еще в кубрике не вывернуло, даже тем, кто привык к болтанке, было не по себе. Младший видел это по лицам.
Ещё через несколько минут судно испытало резкий толчок. Потом – еще один, чуть слабее. Потом опять более сильный. Затем еще один послабее.
Младший представил себе стену воды. Высокую, как цунами. Такую, словно в море упал метеорит, вроде того, что прикончил динозавров. Вот только тут этих стен было много, и они шли одна за другой, будто исполняя безумную мелодию или отбивая морзянку.
Но и «обычная» качка не прекращалась. Просто рядом с этими ударами она почти не ощущалась.
Может, в реальности стена была не настолько высокой. В иллюминатор не посмотреть, он закрыт стальной крышкой. Один удар был особенно сильным. В соседнем кубрике со стуком упали какие-то вещи. Кто-то ругнулся. Как ни старались они всё привязать, нашелся идиот, оставивший на высоте незакреплённые предметы. Хорошо, если они упали не на чью-то голову.
Но это у соседей. У них в каморке такого не произошло.
Младший понимал, что снаружи идёт настоящий бой. Стихия проверяет на прочность изготовленное руками людей. Да, на совесть сделанное. Но уж очень, очень давно!
И сразу корабль, который еще недавно смотрелся таким могучим, стал казаться ему слабым и хрупким. Вспомнились и пятна ржавчины, и места неровной сварки на корпусе, и какие-то склёпки и заплатки, наложенные в каком-то доке, будто пьяным портным, чинившим поношенный пиджак.
При каждом звуке со стороны обшивки, при каждом потрескивании Юхо заковыристо матерился. Фамилия Юхо заканчивалась на -лайнен и была труднопроизносима для славян. Младший никак не мог ее запомнить. Но матерился он по-русски, хоть и с акцентом.
– А почему раньше я от него не слышал столько русских слов? – шепотом спросил Саша у Скаро. – Тоже что-то против наших имеет?
– Нет, – усмехнулся молдаванин. – Просто произношения стесняется.
Фонетические особенности речи Юхо Младший давно заметил. Иногда в начале слов Финн заменял звонкие согласные глухими: не «знаю», а «снаю», не «город», а «кород». И растягивал первый слог, будто удваивая в нем гласную.
Дискомфорт вызывало и то, что одна из стен их кубрика (Младший уже не звал его каютой, помня, что каюты только у начальства) была частью внешней обшивки. Александр не знал, сколько там слоёв и каких материалов, но за ними – сталь корабельного «бока», в который бьют и бьют волна за волной. Хоть и не на их высоте. Он физически ощущал, как подвижна масса воды, которая находится вокруг корабля.