— Ты хочешь ее убить?
Бойсу показалось, что Ирата немного побледнела.
— Нет. Она часть меня, хотя мы и в разных телах. Убить ее — значит рискнуть собой. Но я... я в опасности. Что, если мы когда-нибудь снова воссоединимся?
Ирата подняла руку, чтобы остановить Бойса.
— Нет! Я хочу всегда быть такой, как сейчас! Свободной делать то, что мне хочется! Свободной открывать врата Вселенной, если — и если — мне вздумается, я буду править, властвовать и не чувствовать печали! Если мы с ней соединимся вновь и я не окажусь главной — ее дурацкие чувства, ее пустая совесть не дадут мне делать то, что я хочу — нет! Я буду здесь править! Я знаю, как сковать Оракула навсегда так, чтобы ее никто не смог найти и она не смогла бы мне ничего сделать. До сегодняшнего дня я не могла вытащить ее из Керака, не считая тех периодов, когда не смела ее трогать, потому что мы были единым.
— С тобой во главе. Понятно. Значит, на Земле я знал не тебя...
— Ты знал нас обоих. В одном теле. Я путешествовала по разным мирам, пытаясь найти ключ к Кераку, к Оракулу. Поскольку мне нужно было узнать, как проникнуть в замок и выведать ее секреты, а также то, как Танкред защищал ее и каким сильным он стал. Я не могла пойти сама. Как и в разуме того, кто стал бы мне помогать, поскольку Оракул может читать мысли людей. — Ирата искоса, с торжеством взглянула на Бойса. — Я нашла способ. Даже два. Наконец мне в голову пришла очень простая мысль — найти того, кого она полюбит. Она любила тебя, Уильям Бойс. Я знала, что мы с ней в одном теле, у нас разные разумы, но одна плоть — о, я читала ее мысли! Хоть что-то наконец-то тронуло ее ледяное сердце. Я торчала в твоем мире, пока не убедилась. Я поняла, что если ее любовник — ее муж — позовет, она придет. — Смех Ираты был приятным, но холодным. — Я пробыла там, пока не стала уверена, что пробудила в тебе такой же огонь. Пока не убедилась, что знание, как попасть сюда, осталось в твоем разуме вместе с желанием следовать за мной. Но потом... потом, Уильям Бойс, твою память пришлось стереть. Ты понимаешь почему. Если бы ты попал в Керак, зная все, что знаешь сейчас, Оракул прочитала бы твои мысли, и Танкред сделал бы с тобой тоже самое, что и с другими моими посланниками. Когда моя работа была закончена, я вызвала Их к себе на помощь. Я знала, что Их присутствия будет достаточно, чтобы загнать воспоминания обо мне и о том времени, что мы провели вместе, глубоко в твое подсознание. Если ты мудр, то оставишь их там! Теперь я достигла цели. Хотя Джамай перехитрил меня и использовал кристалл, который ты носишь, чтобы вторгнуться в твой разум еще до меня, он сделал все, что нужно. Оракул слепо идет ко мне в руки! Уже скоро, очень скоро долгое ожидание закончится! — Ирата приятно улыбнулась. — Я хочу, чтобы ты помог мне, — сказала она. — Я объяснила тебе, что во время каждого цикла мы с Оракулом становимся одним целым. В прошлом я была главной. Но она становится сильнее. Думаю, когда-нибудь она возьмет верх... и найдет способ одолеть меня. Навсегда сделать меня рабыней в собственном теле, находящимся под ее контролем. Этого не должно случиться. Ты поможешь мне сковать ее, если мне понадобится твоя помощь. А взамен...
Ирата посмотрела Бойсу в глаза. Бойс оперся на меч и стал ждать, не улыбаясь.
— Вместо ледяной статуи... кое-что получше. Целая, настоящая Ирата, которую ты иначе больше не познаешь. А эта ледяная статуя — ты умрешь от холода, — сказала она и внезапно засмеялась диким беззаботным радостным смехом, пронзительно отражающимся эхом от колонн. — Со мной в объятиях, Уильям Бойс, ты не станешь даже думать о льде!
Ирата еще раз шагнула к нему. Он по-прежнему опирался на меч, осознавая сильное притяжение, которое чувствовал к ней, виной чему была экзотическая привлекательность ее стройного трепещущего тела.
— Джамай уже пытался, не правда ли? — тихо спросил Бойс.
Губы Ираты перекосились. Когда в глазах сверкнула дьявольская ярость, ее красота на секунду померкла.
— Да, пытался, — ответила она. — Он любил нас обеих, когда мы были в одном теле, до того как мой отец вступил в сделку с Ними. Было бы лучше, если бы я стерла и его память, как стерла твою. Поскольку Джамай помнил, какой я была, и не смог разлюбить меня. А я... что я такое, Уильям Бойс?
Холодная рукоятка меча все еще была у него в руках.
— Не знаю, — хрипло ответил он. — Но могу сказать: ты то, что не должно существовать. Человек — женщина — должен быть смесью добра и зла, если так можно выразиться. Вероятно, крестоносцы были не так уж суеверны, когда писали о ламиях — женщинах-демонах. Ирата, тебя никто не сможет полюбить, не сойдя с ума. Если Оракул — лед, то ты пламя, уничтожающее все, к чему притронется.