Выбрать главу

Опираясь на престиж церкви, Москва развивалась очень быстро. К пятнадцатому веку число ее жителей возросло до 100 000. Москва расширяла свои границы, подобно дереву, ствол которого наращивает годичные кольца. Город, обнесенный стенами, окружался следующим кольцом, где строились новые церкви и деревянные дома. Почти в самом центре Москвы, высоко над берегом реки устремились ввысь башни крепости, истинного сердца города. Эта крепость была названа кремлем, от монгольского слова кремл, что значит «укрепленный». Сейчас это слово в большей степени ассоциируется с Москвой, но первоначально столица каждого княжества страны имела свой собственный укрепленный центральный кремль. Московский Кремль был одновременно цитаделью церкви и ее новых защитников, московских князей, и именно он стал основным средоточием их власти.

После разгрома Константинополя в 1453 году турками-мусульманами, Москва ощутила себя «Третьим Римом», последним оплотом истинной церкви во всем христианском мире. Первый Рим, как считалось, пал под натиском варваров, погрязнув в пороке, второй — Константинополь — был завоеван и разграблен иноверцами. «Третьему Риму — стоять» — утверждала новая доктрина, — «а четвертому — не бывать». Вскоре (в 1589 г. — Ред.) Митрополит был возведен в сан Патриарха. Правитель Москвы был объявлен не только защитником истинной веры, но и преемником императоров Византии и кесарей Рима, «помазанником Божиим».

После смерти своей первой супруги правящий князь московский Иван III, в стремлении укрепить свое новое положение, женился в 1472 году на Зое Палеолог, племяннице последнего византийского императора.

Женщины нередко играли важную роль в российской истории. Зоя, принявшая в православии имя Софья, была умна, честолюбива и, став женой Ивана в возрасте двадцати одного года, оказывала большое влияние при дворе на развитие различных видов искусств. Она воспитывалась в Риме, под опекой Папы, в обстановке самой утонченной культуры своего времени. Когда Зоя приехала в Москву, она хорошо знала не только родной греческий язык, но также латинский и итальянский. Вместе с ней прибыла из Рима и Константинополя целая свита ученых, художников, священников. Она привезла с собой греческие и латинские книги, бесценные рукописи, иконы и другие произведения искусств, а супругу Софья подарила великолепный трон из слоновой кости, выполненный в Персии. С этого времени герб византийских императоров — двуглавый орел — стал использоваться как символ России. Софья получила право самостоятельно принимать послов и общаться с гостями; она ввела тщательно продуманный дворцовый этикет, по-византийски помпезный. В отличие от простого и непосредственного обращения при дворе киевских князей, приемы московских правителей превратились теперь в пышные и сложные церемонии, по которым гостю полагалось низко кланяться до земли, целовать руки и одежду князя, а при прощании с поклонами пятиться назад.

Чтобы укрепить новое положение Москвы как центра истинной веры, Софья настойчиво советовала мужу построить в Кремле ряд новых церквей. В пятнадцатом веке наиболее известными зодчими были итальянцы, и их приглашали работать во многие города Европы. По настоянию супруги Иван послал своих представителей в Италию, чтобы они пригласили на работу в Москву самых знаменитых и талантливых архитекторов. В Болонье посланцы князя уговорили ехать с ними Аристотеля Фиораванти, имя которого было известно далеко за пределами Италии. Правители многих городов мечтали привлечь его для выполнения заказов, и согласие талантливого мастера возвести храм в Москве можно было считать честью, оказанной им этому городу. Фиораванти был настоящим представителем эпохи Возрождения — он был не только прекрасным архитектором, но также и замечательным инженером, экспертом-гидравликом и специалистом в вопросах фортификации, пиротехники и литья металлов. Вдобавок к этому, он был чародеем и поразил посла князя Ивана, показывая ему фокусы и превращая на его глазах воду в вино. Жители Москвы относились к нему как к волшебнику, обладавшему сверхъестественными возможностями.

В 1488 году другие посланцы царя Ивана сумели привезти в Москву Пьетро Антонио Солари и Марко Руффо (Фрязина) из Милана, а в 1493 приехал еще один миланец Алевизио Нови (Алевиз Новый) вместе с целой группой инженеров и архитекторов. Работая бок о бок с русскими, эти люди взялись за реконструкцию Кремля. Фиораванти учил русских, как нужно делать хороший строительный раствор, и основал кирпичный завод. Вполне возможно, что именно он давал советы, как возводить кремлевские стены — их строительство велось под руководством архитекторов и инженеров из Милана. Внутри этих мощных, сложенных из кирпича стен, толщиной от 3,5 до 6,5 метров, имеется целый ряд переходов и складских помещений. Над стенами возвышаются 19 башен, в пяти из которых устроены окрашенные в розовый цвет ворота. Это внушительное сооружение, а также само расположение Кремля на возвышенности сделали крепость практически неприступной.

Повсюду в европейских странах итальянские архитекторы с большим мастерством возводили здания в привычном для них стиле эпохи Возрождения, но не в России. С первых дней работы в этой стране они следовали русским образцам, строя согласно русским обычаям и вкусам. Как это уже некогда произошло с византийскими мастерами в Киеве, особое обаяние русской земли подействовало и на итальянцев. Работая с русскими архитекторами и мастеровыми, они возводили в Кремле новые соборы, с характерными чертами русских стилей.

Иван III поручил Фиораванти внимательно изучить архитектуру Успенского собора во Владимире, построенного в 1158 году, и использовать этот храм как образец для Успенского собора Кремля, которому предстояло стать местом коронации правителей Московии. Фиораванти побывал не только во Владимире, но также в Ростове и Ярославле, и русская церковная архитектура оказала существенное влияние на его стиль. Строительство Успенского собора было завершено в 1479 году, и храм оказался столь совершенным, что послужил впоследствии моделью для возведения других соборов России. Русские художники покрыли каждый сантиметр интерьера церкви великолепными фресками, выполнив их в византийском стиле по золотому фону. Колонны были расписаны отдельными поясами, подобно тому, как это делалось в древнеегипетских храмах. На колоннах изобразили гигантские фигуры мучеников, архангелов в доспехах и святых из Нового Завета. Всю западную стену занимала огромная фреска с изображением Страшного суда.

В собор поместили самую ценную реликвию страны — икону Владимирской Божьей Матери, или Богоматерь Умиление, — чудотворную икону, которую преподобный Сергий нес во время крестного хода перед битвой Дмитрия Донского с монголами. В 1132 году сын Владимира Мономаха заказал в Византии икону Богоматери для строившейся по его повелению церкви; предполагают, что созданный шедевр принадлежал кисти одного из величайших греческих мастеров. Имя художника неизвестно, но русские верили, что создателем этой иконы был евангелист святой Лука, которого в России считали первым иконописцем. Духовность чудесного образа Богоматери с ее печальным и нежным взором настолько близка русской душе, что икона Богоматери Умиление быстро стала наиболее почитаемой в стране, и русские не раз призывали ее на помощь в час опасности. На Руси икона служила образцом для изображений Богоматери с младенцем, и многие художники в дальнейшем создавали с нее списки.

Шли годы, и Успенский собор стал сокровищницей предметов церковного искусства. Его сияющий иконостас был подобен великолепной выставке прекраснейших икон русских и византийских мастеров средневековья, привезенных князьями в Москву из Великого Новгорода, Пскова, Киева и Константинополя. Образа помещали в золотые и серебряные оклады, их украшали золотыми ожерельями и подвесками из бриллиантов. В нимбы святых вставлялись тысячи драгоценных каменьев, сверкавших, как звезды, и искрящихся яркими огнями. В венце чудотворной Владимирской Богоматери, к которой верующие приближались, преклоняя колени, сияли изумруды величиной с грецкий орех, а плечо ее украшал огромный бесценный бриллиант.