Город разделялся на слободы. Знать жила в одном месте, торговый люд — в другом. Оружейники, сокольничие, стрельцы и звонари — каждый селился в своей особой слободе, так же как татары и иностранцы. На Большое Поле к югу от города ногайские татары пригоняли на продажу табуны лошадей, иногда одновременно до десяти тысяч голов. В ремесленных слободах жили и трудились мастера различных профессий: гончары, ювелиры, мастера колокольного дела, и поэтому в разных частях города постепенно устроились свои рынки. В ремеслах, как правило, существовала специализация: одни выделывали овечьи тулупы, другие шили сарафаны, третьи делали головные уборы. В общей сложности в шестнадцатом — семнадцатом веках по Москве насчитывалось уже около 250 видов ремесел; кроме того, армия пирожников, кондитеров, поваров пекла калачи, пироги, блины, варила кисели и варенья, делала сласти и имбирные пряники. В некоторых районах столицы до сегодняшнего дня сохранились старинные названия — Бронные улицы (здесь выделывали брони, то есть доспехи), Хлебный и Калашный переулки.
И бедные, и богатые люди в Московии, даже сам царь, предпочитали жить в деревянных домах. Здесь совершенно справедливо полагали, что дерево больше подходит для северного климата, чем камень, поскольку в каменных домах помещения были холодными и сырыми из-за конденсации влаги на изразцовых печах. К шестнадцатому веку, гораздо раньше, чем в Европе, русские изобрели удобный способ постройки домов из заранее заготовленных бревен. Это было особенно важно для русских городов, которым постоянно угрожали пожары. Москва горела не менее 27 раз в течение шестнадцатого — семнадцатого столетий, и народ вынужден был научиться быстро отстраиваться заново.
Все плотники и мебельщики жили в районе Покровских ворот и здесь, на специальных рынках, торговали готовыми срубами. Эта практика особенно поражала иностранных путешественников. Так, Олеарий писал: «Погорелец, лишившийся своего дома, мог тут же воспользоваться удобной услугой — купить на рынке готовый сруб и за самое короткое время поставить его на том месте, где до пожара располагалось его жилище». Более века спустя другой иностранец замечал: «Среди диковинок Москвы я не могу упустить рынок, где торгуют домами. Он устроен на огромном пустыре в одном из пригородов, и там выставлены на продажу полностью готовые дома». Бревна различной длины и толщины тщательно размечены и перенумерованы, чтобы их потом легко было собрать. Покупателю оставалось только сообщить необходимое ему число комнат и заказать сруб по частям. «Это может показаться невероятным, — продолжал англичанин, — но целый дом можно таким образом купить, перевезти в нужное место, собрать и вселиться в него всего за одну неделю».
Так как улицы обычно либо тонули в грязи, либо были покрыты снегом, по ним ездили в самых разнообразных возках или на санях, ярко расписанных и отделанных замечательной резьбой, — некоторые по форме напоминали оленей или же птиц, чаще всего лебедей. Боярышни и дочери зажиточных купцов ездили летом в закрытых возках, обитых красным атласом. На лошадях знати была роскошная сбруя. Седла покрывали цветным марокканским сафьяном или бархатом, расшитым золотом. Переносье на узде украшалось решмой — золотой или серебряной пластиной с эмалью и драгоценными камнями. На сбрую вешали бубенцы, волчьи, лисьи и куньи хвосты, а на шею коня — науз, большую кисть из золотых, серебряных и жемчужных нитей. Все издалека слышали, что едет важный вельможа.
Олеарий писал, что русские женщины были «хорошо сложены», но странно раскрашивали свои лица, мужчины же были в основном полными и достоинством их считались «длинная борода и солидный живот». В дополнение к этому, тучные бояре надевали несколько одежд, одну поверх другой, наподобие луковицы. На голову надевали сначала расшитую золотом шапочку (мурмолку), а поверх нее — высокую «горлатную» меховую шапку.
На тело надевалась сорочка из тонкого полотна, спускавшаяся ниже колен и подпоясанная в талии дорогим кушаком; поверх нее надевали длинный кафтан из золотистой парчи с пристяжным воротником-«козырем», расшитым жемчугом и драгоценными камнями. Затем надевалась шуба, подбитая и отороченная дорогим мехом, с большим широким воротником, спускавшимся сзади ниже лопаток Этот воротник застегивался особой застежкой, часто золотой и украшенной изумрудами или рубинами. Бояре носили сапоги из мягкой кожи с жемчужными орнаментами. Женщины из состоятельных семей также носили верхнюю одежду, отороченную мехом; иногда они надевали высокие расшитые кокошники, чаще меховые шапочки. Женщины всех сословий обязательно носили серьги, а поскольку всех детей коротко стригли, девочки выделялись среди сверстников медными или серебряными сережками.
В допетровской России жемчуг был любимым украшением во всех состоятельных семьях. Рукавицы, обувь, одежда, женские головные уборы, даже облачения духовенства — все обнизывалось крупным привозным и мелким русским жемчугом. Крупными жемчужинами украшали церковную утварь, наперсные и напрестольные кресты, оклады икон. Жемчужницы, или перловицы, обитали в многочисленных ручьях на севере, в районе Архангельска, а также в реках, впадавших в Белое море, в Ладожское озеро и в Онежское, в притоках Волги. Самые большие речные жемчужины, серо-голубоватого оттенка, достигали веса в двенадцать гран и, конечно, они не могли соперничать с жемчужинами Востока. Однако русский жемчуг высоко ценился как крестьянами, так и знатью, в том числе и в царской семье.
Славяне издавна оценили красоту янтаря. Окаменевшая древесная смола медово-золотистого цвета светилась изнутри солнечными лучами, тогда как темный янтарь как бы впитал в себя черноту ночи. Спускаясь вниз по рекам, русские купцы, вместе с медом и мехами, везли на продажу в Константинополь огромное количество янтаря. Из этого «солнечного камня» выделывали бусы и браслеты, к нему относились с благоговением, веря, что янтарь — это людские слезы, пролитые над могилами героев. Куски янтаря носили под одеждой и считали, что они защитят от любой болезни.
В те далекие времена огромную роль в жизни Московии играла Церковь. Без молитвы русский человек не начинал ни одного дела. В шестнадцатом — семнадцатом веках церковные постановления считались такими же обязательными, как и государственные указы.
Каждое ремесло имело своего небесного покровителя. По бывшему в ходу церковному календарю летоисчисление велось от сотворения мира, новый год начинался первого сентября. (Некоторые батюшки были убеждены, что Мир был сотворен именно в сентябре, иначе откуда бы взялось яблоко, соблазнившее Еву?) Продолжительность дня отмерялась не часами, а церковными службами. В середине XVI века Сильвестр, удаленный от управления государством и живший в дальней пустыни, составил «Домострой», сочинение, заключавшее в себе ряд наставлений сыну — религиозных, нравственных, общежительных и хозяйственных. Впоследствии, к сожалению, это руководство было дополнено правилами чисто пуританского свойства, которые буквально по минутам расписывали домашнюю жизнь правоверного русского христианина. Ему предписывалось постоянно читать молитвы, днем и ночью. Танцы, пение и какая-то неясная игра в «шахматы» — запрещались. Осуждался и пустопорожний смех. Женщина объявлялась орудием дьявола, а все члены семьи обязаны были строго исполнять все наказы хозяина. Сюда же были включены и наставления по шитью, вышивке, кулинарии, давались советы, как делать продуктовые запасы. В знатных семьях, особенно боярских, требовалось неукоснительно следовать правилам «Домостроя». Однако, зная русскую натуру, трудно поверить в то, что все строго исполняли эти предписания.
В 1662 году в Москве насчитывалось более двух тысяч церквей, монастырей и разнообразных часовен. Как писал Олеарий, в каждом пятом доме находилась домовая церковь или часовня. Все это строилось на частные средства, иные богатые москвичи даже содержали за свой счет священнослужителей. На Красной площади у Спасских ворот можно было постоянно видеть священников без прихода, предлагавших свои услуги в домовые церкви. Потребность в иконах постоянно росла, и буквально горы их были выставлены в московских лавках. Благочестивые богатые семьи приобретали иконы для своих домовых храмов, а помимо того, все хотели иметь их у себя дома. Особенно почитались образы Божией Матери и святых чудотворцев. Иконы сопровождали православных верующих всю жизнь, от рождения и до смерти. Ни одно важное событие не обходилось без благословения иконой, особо чтимые иконы передавались в семьях из поколения в поколение.