Заставляя иностранцев селиться в одном месте, церковные иерархи хотели оградить русское население от еретических идей; на деле вышло обратное. Немецкая слобода стала европейским городом в миниатюре, в котором русские могли знакомиться с европейскими обычаями и нравами. В конце семнадцатого века Немецкая слобода составляла пятую часть Москвы. В ней проложили прямые широкие улицы, окаймленные стройными рядами деревьев, устроили площади и фонтаны. Двух- и трехэтажные дома возводились по европейским образцам; их украшали карнизами, пилястрами, колоннами и большими застекленными окнами. По цветущим садам и паркам были разбросаны пруды и павильоны. В Немецкой слободе был и театр, в котором однажды Царь Алексей посмотрел постановку «Орфея», что впоследствии вдохновило его на создание собственного театра. В 1687 году по инициативе Полоцкого учредили на западный манер Эллино-греческую академию, в которой преподавали греческий и латынь. Некоторые смелые и прогрессивно настроенные русские дворяне начали даже брить бороду носить европейскую одежду и курить табак.
Несмотря на все эти иноземные новшества, Царь Алексей, как и большинство русских, все же предпочитал жить в деревянных хоромах. В конце 1660-х годов, в то время, когда новые архитектурные идеи начали проникать в Россию, он построил в Коломенском самый русский из дворцов. Деревянный дворец поставили на крутом обрыве на излучине реки. В нем было 270 комнат и камор самых разных форм и размеров, соединенных коридорами и переходами. Подобно царскому терему из русских сказок, дворец представлял собой чудо деревянного зодчества, в котором воплотилось все разнообразие русских архитектурных форм. Сотня куполов-луковок, башен, шатров и шпилей, фронтоны в форме сердца, арки, балконы и лестницы — все это сверкало золотом и переливалось яркими красками, — синими, зелеными и красными, все это было украшено множеством ярких птиц и медальонов, вырезанных на пилястрах и карнизах. Три тысячи слюдяных окон искрились на солнце, а стены внутренних покоев были расписаны Симоном Ушаковым.
Хоть внешне дворец выглядел как чисто русский, в покоях встречались смелые новинки, заимствованные у иноземцев — зеркала, мебель в западном стиле и множество любимых Алексеем механических устройств. Там же был трон с фигурами двух грозно оскалившихся львов по бокам. Коломенское стало вершиной русского деревянного зодчества. В то время его называли восьмым чудом света.
К концу семнадцатого столетия церкви и другие здания, вновь возводимые в Москве, стали утрачивать чисто русский облик. В многоэтажных каменных и кирпичных домах, окрашенных в яркие цвета и отделанных белыми колоннами, отражались тенденции, заимствованные в Польше и на Украине. Этот новый архитектурный стиль, получивший название «московское барокко», оставался в моде совсем недолго; он одновременно был концом одного и началом другого художественного периода, — предвестником тех драматических перемен, которым предстояло коренным образом изменить старый московский уклад жизни.
С возрастом Царь Алексей, несмотря на свою глубокую набожность, все больше менял свои привычки. В 1669 году скончалась его верная супруга, воспитанная в старых традициях. Алексей, которому было всего сорок лет, начал подыскивать себе новую жену. Он любил бывать в доме одного из своих ближайших советчиков, Артамона Матвеева, культурного и образованного боярина, читавшего по-гречески и по-латыни и владевшего большой библиотекой, в которой были книги Гомера, Аристотеля и Вергилия. Матвеев был женат на дочери шотландца, Марии Гамильтон, и в их доме часто устраивались музыкальные вечера, абсолютно не похожие на традиционные московские приемы. Приглашенные дамы были одеты в европейское платье и непринужденно общались с гостями. Однажды на одном из таких вечеров Алексей заметил воспитанницу Матвеева, Наталью Нарышкину, дочь небогатого землевладельца татарского происхождения, жившего в отдаленной части России. Наталья приехала в Москву и жила в доме Матвеевых. Высокая, темноглазая, с иссиня-черными волосами, она совершенно очаровала Алексея. «Передай этой голубке» — сказал он Матвееву, — «что я постараюсь найти ей жениха». На следующий день он послал ей царский перстень, и Наталью пригласили на смотрины невест. На свадьбе Алексея и Натальи, состоявшейся 1 февраля 1671 года, вопреки русской традиции, исполнялась инструментальная музыка.
С тех пор, даже при дворе, женскому уединению в тереме пришел конец. Алексей души не чаял в молодой супруге и никуда не хотел выходить без нее. Она разделяла его забавы, сопровождала его в церковь и даже появлялась на улицах в открытой карете.
Двор превратился в странную смесь русских и западных обычаев. Впервые Алексей завел придворного портретиста, и в 1671 году был написан портрет Царя, а затем Натальи и некоторых приближенных. Алексею всегда было по душе драматическое действо церковных служб и придворного церемониала, а теперь Государь стал открыто покровительствовать театру. С благословения своего духовника, он построил «комедийную хоромину» в Преображенском. Там давала представления немецкая труппа, разыгрывая истории Юдифи и Эсфири, длившиеся долгие часы, после чего музыкальные развлечения и пиры продолжались далеко за полночь. Чтобы доставить удовольствие Наталье, Царь поощрял сочинение пьес и даже в самом Кремле велел построить Нескучный дворец, наружные стены которого были расписаны фресками зеленого цвета, любимого цвета Алексея. Он содержал первую русскую актерскую труппу, положив тем самым начало многовековой традиции поддержки театра царской семьей.
У Алексея от первой жены было 13 детей, но почти все его сыновья умерли в младенчестве. Из двоих оставшихся в живых Федор отличался слабым здоровьем, а Иван был косноязычным, и к тому же почти слепым. Поэтому Царь несказанно обрадовался появлению на свет 30 мая 1672 года здорового мальчика, которого назвали Петром. Кремлевские колокола возвестили стране о рождении царевича.
8. ВЕЛИКИЙ ПЕТР
Царь Алексей был счастлив и горд тем, что юная Наталья родила ему здорового сына, и он предпринял необычный шаг — отправил посланцев к европейским дворам с известием об этом счастливом событии. Был испечен церемониальный пряник весом около ста килограммов с рельефным изображением двуглавого орла — самый большой пряник, когда-либо виденный на Руси. Стреляли пушки, по всей стране звонили в колокола. Может, именно поэтому Петр всю жизнь любил шум празднеств, фейерверки и стрельбу. Он рос любознательным и изобретательным мальчиком, исполненным жизненных сил, и отличался непреклонной волей.
Неожиданно, после такого радостного начала новой, супружеской жизни, Алексей скончался в 1676 году в возрасте сорока семи лет, проболев совсем недолго и оставив беззащитными свою молодую жену и четырехлетнего сына. Еще в дни правления Царя Алексея его старший сын от первой жены был объявлен наследником, но никто не мог предположить, что слабый здоровьем Федор переживет своего отца. Почти сразу после погребения Царя в Архангельском соборе между семьями его первой и второй жены разгорелась непримиримая вражда в борьбе за власть. Шесть лет спустя Федор умер, и во время непрочного перемирия между воюющими кланами Петр и его умственно отсталый сводный брат Иван были вдвоем коронованы на царство. Несмотря на кажущееся согласие, борьба за власть продолжалась, и след от этих непрерывных и порой кровавых интриг навсегда остался в памяти Петра. Он возненавидел Кремль с его сумрачными теремами и лабиринтами переходов, которые в сознании юного Царя связывались лишь с чувством ужаса и страха. Петру было десять лет, когда охранявшие дворец стрельцы взбунтовались и жестоко расправились со сторонниками его матери. Схватив добросердечного Артамона Матвеева, его на глазах Петра сбросили на копья дворцовой стражи, находившейся во дворе. Спрятавшегося брата Натальи Нарышкиной выволокли из его убежища и зверски убили. Петра вместе с матерью и двумя младшими сестрами отправили в загородный дворец Царя Алексея в Преображенское в окрестностях Москвы.
Изредка Петра привозили в Кремль для участия в церемониях. Тогда малолетний Царь сидел на специально изготовленном двойном троне бок о бок со своим немощным братом Иваном в окружении двенадцати здоровенных стражников с секирами. Он настороженно прислушивался к наставлениям, которые нашептывала ему сквозь занавешенное окошечко в спинке трона умная и честолюбивая старшая сводная сестра Софья, назначенная регентшей.