На севере Руси стояли вольный город-государство Новгород и его «меньший брат» — Псков. Владения Новгорода — столицы огромной торговой державы — простирались в его лучшие времена от Балтийского моря до Урала. Процветающие новгородские купцы вели свои дела как в Европе, так и в Азии. Их отношения со шведскими торговцами были столь тесными, что новгородцы построили свою собственную православную церковь на шведском острове Готланд. «Богатый гость» Садко, герой русских народных сказаний, побывавший даже на дне морском, был купцом из Новгорода.
Зажиточные новгородцы выработали собственный архитектурный стиль, согласно их независимому характеру и с учетом долгих снежных зим, — стиль, оказавший сильное влияние на строителей по всей Руси. Считается, что именно новгородцы первыми стали сооружать купола в виде «луковицы». Их церкви были основательны и просты по формам, с белыми стенами, почти лишенными окон, зато внутри их украшали яркие многоцветные фрески. Уютные палаты богатых новгородских купцов отличались массивными белеными стенами и просторными внутренними дворами. В Париже до 1184 года не было даже попыток мостить улицы; в Киеве и в Новгороде почти за столетие до этого городские дороги имели дубовое покрытие, уложенное по дубовой же основе. Для отвода талой воды существовали сложные системы деревянных труб, плотно соединенных между собой при помощи бересты. Жители Новгорода, большинство из которых были грамотны, вели обширные записи на тонких, хрупких берестяных «грамотах».
К XI столетию в Новгороде утвердилось самоуправление, важнейшим элементом которого было вече, или общегородское собрание, где мог принять участие любой свободный житель города. Созывал горожан огромный вечевой колокол, ставший символом новгородской независимости.
В ранний период киевской истории Новгород управлялся сыном Великого князя Киевского совместно с вечем, однако в 1136 году новгородцы отвергли княжескую власть, и город стал именоваться «Господин Великий Новгород».
С тех пор, если новгородское вече решало, что им нужен военачальник, оно просто приглашало князя, строго ограничивая при этом его полномочия. Князьям, приглашенным на правление, не разрешалось иметь земельных угодий в новгородских владениях. Им также не позволялось смещать городских должностных лиц без согласия веча и постановления суда. В то же время вече оставляло за собой право в любое время изгнать князя.
Новгородцы были настолько независимы, что, когда киевский князь захотел поставить во главе Новгорода своего сына, посланников из Киева отправили восвояси, и им велено было передать князю: «Вот, княже, нас прислали к тебе мужи новгородские и сказали нам так «Не хотим Святополка, ни сына его. Если у твоего сына две головы, то посылай его нам!» Новгород бросал громкий вызов всем своим врагам: «Кто сможет устоять против Бога и Великого Новгорода?»
Последним великим князем единого Киевского государства стал Владимир Мономах, внук Ярослава Мудрого. Мать Владимира была греческой принцессой; его жена Гита — дочерью последнего англосаксонского короля Англии Гаральда II. После битвы при Гастингсе Гиту вынудили покинуть Англию, и она вместе со всей семьей нашла прибежище в Киеве.
Владимир, правивший с 1112 по 1125 год, занимает в русской истории то же место, что отводится в истории Англии славному королю Альфреду. Его великокняжеская шапка, сделанная из золотых пластин и позднее украшенная собольим мехом, со временем стала главной государственной реликвией, которой венчался на царство каждый русский царь, объявляя себя преемником идеалов древнего Киева. Доблестный и благородный Владимир оставил трогательное завещание — «Поучение», в котором передал им драгоценный опыт своей жизни. В «Поучении» рисуется поразительный портрет этого энергичного правителя, рассказывается о многочисленных сражениях и долгих, полных опасностей странствиях князя. «Коней диких ловил я своими руками в пущах и на равнинах и вязал их живыми… два тура метали меня рогами вместе с конем, олень один меня бодал, а из двух лосей один меня ногами топтал, другой рогами бодал. Вепрь у меня с бедра меч сорвал, медведь мне у колена потник прокусил, лютый зверь вскочил ко мне на бедра и коня со мной опрокинул, а Бог сохранил меня невредимым».
Он советовал своим детям: «Не пропускайте ни одной ночи, — если можете, поклонитесь до земли; если вам занеможется, то трижды. Не забывайте этого, не ленитесь… если и на коне едучи не будет у вас никакого дела и если других молитв не умеете сказать, то «Господи помилуй» взывайте беспрестанно». Он завещал им проливать кровь лишь на поле брани, самолично судить бедняка, щедро раздавать милостыню и велел им: «Всего же более убогих не забывайте, но насколько можете по силам кормите и подавайте сироте и вдовицу оправдывайте сами, а не давайте сильным губить человека». И, наконец, он писал: «Смерти, дети, не боясь, ни войны, ни зверя, дело исполняйте мужское, как вам Бог пошлет… Божие обережение лучше человеческого».
Русь — страна равнинная, в ней нет высоких горных хребтов, которые могли бы стать преградой для войск завоевателя, поэтому Киев периодически подвергался нашествиям полчищ диких кочевников, приходивших из просторов южных степей. Владимир Мономах рассказывает о своих походах и битвах с половецкими или куманскими ордами, которые каждый год вторгались в русские владения, оставляя после себя трупы и пожарища, угоняя в полон женщин и детей. Князья и их дружины неустанно бились с воинственными соседями, и в сердцах русских людей крепло чувство патриотизма и любви к своей родине. В эти славные времена в Киевской Руси зародился поэтический образ «земли русской», не просто места обитания, но Родины-матушки. Как ектенья во время православной литургии, возникает он вновь и вновь в песнях, сказаниях и былинах древней Руси. Слава Киева, величие его созидательного духа, его свободолюбие навсегда остались светлым видением славян, вечной памятью о том, что однажды уже было и что еще может быть.
3. «ЭТО СЛУЧИЛОСЬ С НАМИ ЗА ГРЕХИ НАШИ»
ЧЕРНАЯ ЗЕМЛЯ ПОД КОПЫТАМИ КОСТЬМИ БЫЛА ЗАСЕЯНА,
А КРОВЬЮ ПОЛИТА: ГОРЕМ ВЗОШЕЛ ПОСЕВ ПО РУССКОЙ ЗЕМЛЕ.
Величие Киева казалось несокрушимым, но через два столетия его процветания наступил внезапный и страшный конец. После смерти Владимира Мономаха, несмотря на предостережения духовенства, русские князья вели нескончаемые междоусобные войны. Разобщенные, они не были готовы противостоять натиску враждебной силы.
Некогда на границе с пустыней Гоби жил сильный и выносливый монгольский народ. В середине двенадцатого века один из самых грозных в мире завоевателей стал его вождем. Звали его Темучин, но в истории он гораздо более известен под именем Чингисхан, что означает «необузданная сила». В 1211 году Чингисхан со ста тысячами бесстрашных и безжалостных всадников прорвался через Великую Китайскую стену и покорил громадную страну. Силой заставив служить в своем войске тысячи китайских мастеров и умельцев, он завоевал огромную территорию, устремившись через Центральную Азию в Персию, через Кавказские горы в половецкие степи. Спасаясь от него бегством, племена свирепых кочевников-половцев обратились за помощью к своим старым недругам киевлянам, предостерегая их: «Сегодня они захватили наши земли, а завтра завоюют и ваши». Союз был заключен, и в 1223 году семь русских князей со своими дружинами встретили монголов на поле боя у берегов реки Калки, недалеко от Азовского моря. Казалось, монголы уже готовы были отступить, как внезапно половцы бежали в ужасе с поля боя, оставив русских на погибель. Почти все князья были убиты, а вместе с ними и многие храбрые богатыри. Монголы уничтожали врагов с изощренной жестокостью. После битвы они положили настил на тела пленников и покончили с ними, устроив на этом помосте пир.
Монголы исчезли столь же стремительно, как и появились. Четырнадцать лет на Руси ничего не слышали о них. В летописях говорится: «Об этих татарах не знаем, откуда они пришли на нас и куда опять делись, сие одному Богу известно». Но передышка оказалась обманчивой и короткой. В 1227 году умер Чингисхан, и его сын Угедей, новый великий хан, отдал в удел одному из внуков Чингисхана, Батыю, еще не покоренные земли от Урала до Днепра. В 1236 году Батый и его огромное войско в 200 000 всадников, каждый из которых имел восемнадцать сменных коней, как чума, вновь налетели на Русь. Воины Батыя выглядели устрашающе. В рассказах летописца они представали людьми с широкими, плоскими лицами, жестоким взглядом, редкими волосами над верхней губой и скошенным подбородком. У них были легкие и гибкие тела и короткие ноги, словно они самой природой были созданы, чтобы сидеть в седле; ездить верхом они учились с детства; говорили отрывисто, громко, и голоса их звучали гортанно.