Командир благожелательно пожал мне руку, и я вышел из штаба. Сегодня утром я чувствовал себя хорошо – пробежал километров пятнадцать, и теперь, после тренировки, у меня немного ныли ноги, клонило ко сну. Я пришел в общежитие и, пользуясь отсутствием Лены, улегся на небольшой диван. Странно, но когда я оставался в комнате один и появлялось желание поспать, мне никогда не хотелось лежать в нашей с Леной общей кровати, хотя она была мягкой и удобной. Я устраивался на старом узком диванчике у стены и накрывался шинелью. Так и в этот раз – я лег, и приятная усталость принесла легкий сон.
Снился мне почему-то Машук. Иногда у меня бывали сновидения, словно возвращавшие в прошлое: виделись улицы Пелагиады, окрестности Ставрополя, Теберда, знакомые места Минеральных Вод. Все-таки я часто бывал там, когда выступал на соревнованиях в школе. Но теперь Машук приснился мне совсем необычным – в виде неясного контура, высоко-высоко выдававшегося в небо. Таким я увидел его ребенком, лет пяти или шести, когда отец привез меня в Пятигорск. Это была моя первая поездка за пределы Ставрополя. Отец много рассказывал мне о Машуке, Бештау, Железной, я нафантазировал себе, будто это очень-очень высокие горы, и смотрел на зеленые вершины с восхищением – никаких других в жизни я до этого не видел. Потом, когда я ездил туда на спортивные сборы, уже познакомившись с Карачаево-Черкесией и Кабардино-Балкарией, Машук вовсе не казался мне великаном. Но теперь во сне он чудился мне именно таким, как в детстве, – огромная темно-зеленая неясная масса, растворяющаяся в высоком голубом небе.
Проспал я до трех пополудни, суп есть не хотелось, до дежурства оставалось еще несколько часов, и можно было еще сходить в лес за грибами. Погода стояла отличная. Я решил идти по привычным местам: через березовую рощу и овраг к поляне у болота, где внимательный любитель «тихой охоты» мог найти среди ветхих пней подосиновики и даже белые грибы.
Поселок Молодежный стоит в тупике, к нему от Наро-Фоминска ведет ветка дороги из Атепцево. Если не сворачивать к гарнизону, то можно проехать Слизнево и, как на огромных волнах, покачавшись на широких пологих холмах, попасть в маленький поселок Ольгинку – тоже тупик. Вокруг со всех сторон на десятки километров – лес, в котором легко заблудиться. Меня предупреждали об этом, и пока прапорщик Тиняков, опытный грибник, не показал мне тропинки, которых следует держаться, я опасался ходить далеко. Однажды, недели через две после приезда в часть, я отправился бегать за пилораму, и только счастливая случайность помогла мне найти дорогу назад – выбежать к колючей проволоке ограждения городка.
Сейчас я знал, куда идти и как не заплутать. Все мне было знакомо: вот яркий куст рябины с медными сережками в окружении лимонных берез и кленов, у которых желтые листья – то с красными прожилками, то с охряной каймой – находка для живописца; вот высокий муравейник под синими соснами – будто на мгновение попадаешь в тайгу; вот бусинки волчьей ягоды. Давно примеченные деревья, кусты выступали передо мной, вели меня вглубь, к заветной поляне. В тихом воздухе шуршала опадавшая листва.
Сегодня мне, правда, пришлось вернуться ни с чем, грибов я почти не собрал, но прогулка все равно была приятной: накрапывал дождь, и было хорошо из мороси вернуться в теплую комнату. Я выпил кофе, чтобы немного взбодриться перед дежурством, надел форму, накинул плащ-палатку и отправился к КПП, где на смену собирались дежурные инженеры и техники. Мы немного поболтали о делах, Тамара Михайловна – сержант-механик, дежурившая в линейно-аппаратном зале, спросила, не смог бы я в субботу помочь ей перетащить доски с дачи в квартиру – она планировала собрать стеллаж. Я согласился, тем более что Тамара Михайловна славилась на весь городок тем, что делала отличную ягодную настойку и как-то по-особенному вкусно мариновала грибы, а муж ее, хотя и страдал радикулитом, был не прочь посидеть за столом. Лейтенант Осипов, недавно прибывший на службу, услышав наш разговор, немедленно выразил желание помочь с досками. К нему присоединился капитан Синельников, которого из-за любви к некоторым продуктам прозвали Синим. Подходили и другие, в конце концов слава настойки так увеличила количество стремившихся выполнить несложную работу, что оно превысило возможное число досок не только на даче Тамары Михайловны, но и, наверное, на всех дачах жителей городка.