Витя останавливается первым, отирает с лица пот.
— Поясница-то, она голос подает, — вздыхает он, глядя на стоящую во дворе Каргулей молотилку.
— С восьми гектаров обмолотить — это тебе не с полморга урожай, как раньше! — Казик смотрит на копну колосьев, ожидающих обмолота, — Ежели бы мой тятя столько зерна увидели да услышали бы, кто это все его, — наверное, заплакали бы, а потом померли, молотивши…
Пока они разговаривают, слышатся удары цепов из стодолы Каргулей. Вите видна отсюда Ядька, которая вышла на крыльцо и сушит длинные, распущенные по спине мокрые волосы.
— Витя, может, хватит уже глазеть туда?
— Ой, тятя, никак досыта не насмотрюсь!
— А чего это ты такой голодный?
— Потому как вот я смотрю и вижу: есть на чего смотреть!
— Ты должен ненавидеть все Каргулево племя! Тем более оно неуклонно к совершеннолетию идет!
— Так я же и смотрю, чтоб ненавидеть! Я, тятенька, себе все твержу да твержу: «Это Ядька Каргулева», а вот насмотрюсь этак-то, и она мне ночью еще снится. Я ее тогда так ненавижу, так ненавижу!..
Поглядев на сына исподлобья, Казик молча отталкивает его на свое место в глубину стодолы, а сам становится у дверей и, сплюнув на ладони, берется за цеп. Снова постукивает на крыше черепица.
Вечорек, который пришел полюбоваться их работой, с восхищением говорит:
— Любо-дорого поглядеть, как это у вас выходит!
Казик протягивает ему цеп, предлагая попробовать самому. Вечорек, неловко размахнувшись, попадает цепом по стене в углу стодолы. Казик от души хохочет.
Однако, прислушавшись к чему-то, старик принимается бить еще и еще в то же самое место.
— Кирку! — вдруг командует он, отгребая солому и насыпавшийся со стены кирпич.
С первых же ударов кирка натыкается на что-то металлическое.
— Может, мина? — тревожится Казик.
Витя просовывает в образовавшееся отверстие руку.
— Какой-то ящик, — сообщает он. — Может, золото?
Они разгребают землю, вытаскивают ящик, напоминающий небольшой гроб. Срывают с него крышку и с удивлением глядят на обернутый в масляные тряпки электрический мотор.
— Что за черт! Первый раз в жизни такое вижу! — Казик со всех сторон обходит ящик.
— Так у нас же свету не было, а с керосина такие не работают, их для электричества делают! — С восхищением щупает мотор Витя. — Теперь только ремень на него надеть да в молотилку запрячь — и знай попивай пиво. Руки в брюки, а мешки сами насыплются!
Вдруг Витя бросается к воротам.
— Ты куда?
— У Каргуля и ремень и молотилка есть…
— А это выкинуть вон! — обрадованный Вечорек хочет сломать цеп.
Казик вырывает у него цеп и протягивает сыну.
— Держи и бей как полагается, а не то сам бит будешь! — И, обернувшись к Вечореку, говорит с досадой: — Повыдумали эти дурацкие машины! У немцев силы в руках не было, вот и выдумали…
Казик и Витя начинают снова молотить, поекивая от натуги. С соседнего двора также доносится: луп-луп, луп-луп…
Вечорек недоумевающе качает головой: никак не поймет старик странных обычаев этих поляков-переселенцев.
Стук цепов заполняет все вокруг, отражается эхом от стен домов. Со стороны каргулевского двора через дыру в заборе пытается пролезть толстяк войт. Просунув голову и плечи, он застревает и, хотя и сопит во всю, не может сдвинуться ни туда, ни обратно. Подоспевший Витя перетягивает представителя власти на Павляков двор.
— Стыдно, Павляк! — говорит войт Казику. — Пора бы и калитку между соседями сделать! На, подпишись под этой бумагой. Кекешко нужны два свидетеля, что он холостой и может жениться.
— Слава тебе господи! А то я эту Ядьку не усторожу никак… — обрадовался Казик и послюнявил химический карандаш.
— Тятя! Каргуль! — вдруг кричит Витя.
Казик оглянулся вокруг в поисках врага, но Витя, оказывается, имел в виду подпись Каргуля, стоящую на бумаге. Казик молча складывает бумагу и возвращает ее войту: он не будет подписываться рядом со своим смертельным врагом.
— Да ты что, совсем рехнулся?!! — пробует убедить его войт. — Надо же быть гражданином! Пойми, из-за тебя девушка матерью стать не сможет и село мельника потеряет!
Ничего не помогает: Казик неумолим! Упоминание же о гражданском долге только подливает масла в огонь.
— Ты меня не учи, как гражданином быть! Из-за этой твоей политики я кота потерял!
— И два мешка пшеницы! — добавляет Витя.
— Про велосипед я уж не говорю! — машет рукой Казик и снова направляется в стодолу.
Входящий за ним войт при виде лоснящегося жиром мотора восхищенно цокает: это же сокровище! У Каргулей есть молотилка, соединить одно с другим — и работа сама пойдет!