Подуставшая Елена со вздохом подвела итог:
— Чем дальше в лес, тем толще партизаны.
Глава II
На исходе девятнадцатого столетия никто из обитателей ближайшей к Солнцу Земли (а что на ней есть хоть какая-то жизнь, сомневаться не приходится) не догадался бы, что за ними наблюдают люди белые и гораздо более цивилизованные. В случае если колониальная операция увенчается успехом, на Небесной Земле туземцы начнут новую жизнь. Что случится не иначе как по Господней воле.
Знаменательному дню предшествовало многое. В 1841 астрономы заметили, как вокруг соседней Земли (также известной как Гея) начал облёт маленький шарик. В 1844 неизвестный объект впервые обогнул планету, а в 1852 ещё один двинулся к спутнику. В 1883 очередной предмет рухнул в океан и с тех пор больше не появлялся. Видим мы все, как развлекаются дикари..
9-го июля 1895 года[1] наступил исторический день. Глава Империи, над которой не заходит Солнце, восседал за столом в своей Резиденции. Великий Премьер ожидал Министра колоний, и в ближайший день встреча увенчалась успехом.
«Электро-Новости» по телеэлектровещанию передали чистой публике их грандиозные намерения. Естественно, в тех тонах и оттенках, какие необходимы, чтобы простолюдины не поднялись на мятеж и богопротивные баррикады. В распоряжении каждого было только два канала, но большего и не требовалось.
Премьер почесал лысеющую голову и бритый подбородок. Он никогда не повышал голоса ни в жизни, ни а l'heure de выступлений перед публикой. Всё-таки не колбасник.
На пороге обрисовался силуэт Министра колоний с любимым моноклем, что придавал лицу высокомерное выражение. Новоприбывший политик низко откланялся, коснувшись губами руки, и после краткого ответа сел напротив Премьера.
— Готовы ли вы к политическим заботам, ваше благородие? — вопрошал Премьер с полуприкрытыми веками.
— Рад стараться, милорд, то есть Ваша светлость. Нашу богоспасаемую Империю недруги обвиняют в уклоне в отсталость и самодержавность, но не верьте им. Меня в народе воспринимают как либерала, но будьте уверены, Ваша светлость, я ваш вернейший слуга.
— Стоит ожидать поползновений от остальных правителей. Что Европа? Европа продолжает успешно загнивать. Это их нравы. Да, твердит, будто у нашей Империи ничего нет, кроме экспорта угля. Всё остальное для нас не обязательно. Нас не особо волнует, как отреагируют азиаты.
— Азиаты? Да чтоб они жили в эпоху перемен на одну зарплату.
Министр Колоний произнёс эти слова с таким отчаянием, что Премьер успокоил его:
— Не кричите, ваше благородие, мы ведь не в парламенте. Кстати, правильно не «зарплата», а «жалованье». Так-с, о чём шла речь? Всё верно, над нашей Империей не заходит Солнце и в ней больше всего часовых поясов. Есть ли часовые пояса и вообще часы на соседней Земле? Вероятнее всего, нет. Дикари-с.
— За информацией обратимся к нашим космоплавателям. Заходите, господа.
В главную комнату Резиденции вошли два барина джентльменского облика. Один из них, шатен, периодически легонько улыбался, а второй, блондин, смотрел куда-то вниз. Первого звали Александром Юрьевичем Шепардом, а второго Гленном, по-теперешнему Гленским.
Они поклонились Его светлости как можно ниже, едва ли не касаясь лбом паркета. Премьер гордо приподнял мудрую голову. Его следующая реплика была утилитарна.
— Я знаю, что вы посещали Россию. Оттуда вы привезли любовь к Пушкину и русскую рулетку.
— И частушки, Ваша светлость. Самое то для игры на гармони. Гленский, принесите. Да что вы сам не свой? — Александр Юрьевич толкнул друга локтем, тот понурился. — Ваша светлость спросит, где мой слуга. Захворал. Правильно, нечего было мечтать о привольной жизни.
Под эту гармонь более бодрый из двух друзей спел романс: