- Я и правда должен тебе все рассказать, - пробормотал он и прислонился спиной к спинке дивана.
Кира поежилась. В комнате было холодно.
- Когда мне было столько, сколько тебе, мой дедушка заболел. Он был странным человеком. Однажды ни с того ни с сего, безо всяких объяснений оставил семью и поселился в том самом доме, где окопались вы с отцом. Я таскал из деревни то, что ему было нужно – еду, одежду. Возвращаться он почему-то отказывался. Но вот заболел. И позвал меня к себе, чтобы рассказать кое-что. Что-то, как он выразился, очень важное. Посадил меня на лавку и велел слушать внимательно.
«В наших краях всегда было полно земляники, - сказал он. – Склоны, холмы - так и усыпаны. Сладкая, крупная. Однажды ранним летом меня отправили собирать ее на варенье, а я вместо этого сел в лодку и поплыл на другой берег, чтобы послоняться по окрестностям. Здесь ягода была такая крупная, что я не удержался, наелся до отвала, да так и уснул посреди поляны – солнце припекало, и меня разморило.
Проснулся я оттого, что кто-то щекотал меня за бороду и смеялся. Я открыл глаза – у меня на груди сидел человечек – рыльце крючком, глазищи огромные, и возле глаз морщинки, как бывает у тех, кто любит пошутить. В волосах ленточки, а ручки-ножки тоненькие, как черенок листа. Это я только потом понял, что я ему проход загораживал. Человечек вскочил мне на живот и стал танцевать, а потом прыг в траву. Я хотел поймать его, перекатился на бок, а он кругами, кругами стал скакать, вроде как к чему-то подбираясь. И вдруг серебристая дорожка у него под ногами появилась. Но не ушел он от меня – я ухватил его за ленточку, и он утянул меня с собой.
Очнулся я на той же самой поляне. На той, да не на той. Каждый листок земляничный словно серебряной пыльцой посыпали. Вместо деревьев немыслимые растения – такие один раз увидишь - никогда не забудешь. Из солнечных лучей качели, а на них такие же человечки качаются, прыгают и танцуют. А иной и по воздуху летает, тот, у кого крылья есть. Увидели человечки меня, и давай щекотать, так щекотали, до слез, что не выдержал я.
- Отпустите, говорю, а то умру.
А они смеются.
- Отведай нашей земляники. Никогда не умрешь!
И испугался я тогда тех слов, а сейчас жалею, может, лучше бы навсегда остался у них.
- Нет, говорю, отпустите. Все, что хотите, сделаю.
- Отпустим, - смеются, - если нам дворец построишь.
Я бы тогда что угодно пообещал, лишь бы перестали они меня мучить, да своими ленточками щекотать.
- И смотри, - наказали, - не построишь, у тебя на лице земляника расти станет.
А сами все хи-хи да хи-хи. Зато мне не смешно. Один подлетел ко мне и велит.
- Руку давай.
И нарисовал у меня на ладошке знак - спираль. И тогда я увидел, что у них у всех на их крохотных ладошках такие же.
И по той же серебристой дорожке побежал я, только обратно, а в спину мне хохот так и летел. И оказался я снова на той же поляне, где был. Забрался в лодку и скорее домой».
Кира сидела, уставившись на узор у себя на руке.
- Обещание свое дед выполнил. Он построил дом. Не плотник он был, не строитель, но старался, как мог. Сделал своими руками и стол, и кровать. До сих пор все стоит, и даже крыша не протекла.
Перед смертью дед сказал мне
«Ни разу больше с тех пор серебристая дорожка мне не показывалась. Я думаю, она появляется, когда кто из них наружу выходит. Я сам не пытался. Боязно. Да и не надо мне туда больше. Хоть и волшебный это мир, а не для людей. Я жил-сторожил это место, чтоб никто тут не ходил, поляну не топтал. Теперь твоя очередь. И ты никого не пускай.»
И он начертил на моей ладони той рукой, где у него был знак, эту спираль.
Человек в плаще показал Кире руку. Вместо линий, как у обычных людей, у него и вправду виднелась загогулина, но была она нечеткой, будто стертой.
- Не иначе, из-за тебя уходить стала, видишь? – человек нервно рассмеялся, - настырная ты. Значит, мое время вышло. Дед тогда сказал, что только по крови знак передается. Значит, ты, выходит, - он оглядел Киру с ног до головы, словно не веря, что она существует. – моя родня.
- Почему ты забрал мамин шарф?
И вдруг они услышали чавканье. Будто кто-то очень большой ел что-то очень сочное.
- Она выпустила зверей. Зачем ты ее разозлила? – покачал головой человек в плаще. – Скорей!
В комнату, принюхиваясь, склонив голову к земле, медленно прокрался зверь с уродливой шишковатой головой. Был он размером с волка, и его огромные зубы не помещались в пасти.
Мужчина одной рукой обнимая чашку, другой схватил Киру за руку. Она взвизгнула. Укушенный палец пылал и ныл. Да и не только палец. Кожа на руке покраснела.