Вот снова пошёл дурачок торговать. Целый день он пропадал. Вернулся только к вечеру, плачет:
— Живут в нашем городе одни дураки. Смеются, сами не знают над чем. За весь-то день ничего я не продал.
— Уж верно, ты опять не так кричал, как мы учили, — говорят ему отец с матерью.
— Вот и неправда. В точности так. Вот послушайте: «Каштаны — не чай, просо — не каштаны. Чай — не просо, кричу особо!»
— Глупый ты, глупый! Ты всего три слова кричи, от себя ничего не прибавляй: «Чай, каштаны, просо!» Да кричи медленно, внятно, чтобы все поняли.
Пошел на другой день дурачок товар продавать. Кричит медленно, с расстановкой:
— Чай-ка-шта-ны-просо!
Да скоро заболтался у него язык. Стало у него выходить:
— Чайка штаны просит. Чайка штаны просит.
А тут, как на грех, идёт следом другой разносчик. Орёт во всю глотку:
— А вот сковородки! Сковородки хорошие!
Вконец дурачок сбился.
— Чайка штаны просит. Чайка штаны просит. Сковородки — сковородки. Чайка штаны просит, а сорока — водки!
Люди на улицах от смеха падают. Ни у того, ни у другого ничего не покупают.
Рассердился другой разносчик, что дурачок ему торговлю испортил, и надавал ему тумаков.
Вернулся дурачок домой, плачет:
— Ничего-то я не продал, да еще вдобавок побили меня.
Долго думали родители, как теперь быть, и надумали. Пусть продаёт товар, какой совсем просто зовется. Горох! Уж чего проще. Тут ошибиться нельзя.
Насыпали они в корзины несколько мер гороха.
Идет глупый сын по городу и кричит:
— Горох, горох, а вот хороший горох! Гороху на грош, горох хорош. На грош нагрохаю гору гороха!
Люди смеются, за бока держатся.
Тут вдруг вышел из соседнего переулка разносчик с корзинами на коромысле. Выкликает он свой товар:
— Горшки, кому горшки, горшки хороши!
Опять сбился глупый сын. Всё у него в голове спуталось. Кричит:
— Горох, горох, хороший горох. Горшки, горшки хороши. Грохочет горох, а горшок оглох. Горох кроши, горшки круши. Горький горох, а горшки с горки грох!
Заслушался дурачка разносчик, споткнулся и уронил горшки, только черепки задребезжали.
Разинул рот глупый сын:
— Вот беда, горе! Нечего сказать, огорошил ты меня.
Рассердился тут разносчик и огрел дурачка коромыслом.
Вернулся дурачок домой с горькими слезами.
— Говорил я вам, что в нашем городе одни дураки живут. Прохожие смеются, а разносчики дерутся.
Родители только вздохнули:
— Видно, правду люди говорят: от глупости нет лекарства. Сиди-ка ты лучше дома. Оно и нам спокойнее будет.
Как сороконожку за лекарем посылали
В старину, далекую старину, как-то раз под вечер шло у цикад большое веселье.
Вдруг одна из них жалобно заверещала:
— Ой, больно! Ой, не могу! Ой, голову ломит!
Поднялся переполох. Решили цикады скорее послать за лекарем. Тут заспорили они между собой:
— Пошлем ту, нет, лучше эту…
А самая старая и мудрая цикада посоветовала:
— Надо сороконожку послать. У нее ног много, она скорее всех добежит.
Попросили цикады сороконожку сбегать за лекарем, а сами стрекочут возле больной:
— Потерпи немного, потерпи, потерпи!
Стонет больная, а лекаря всё нет как нет. «Где же наша сороконожка? Отчего она до сих пор лекаря не привела?» — тревожатся цикады. Пошли они посмотреть, не вернулась ли сороконожка к себе домой. Видят: сидит сороконожка, обливаясь потом, на пороге своего домика, а перед ней — ворох соломенных сандалий.
Спрашивают ее цикады:
— Что же лекарь так долго не идет?
А сороконожка в ответ.
— Не видите разве, я спешу изо всех сил. Как раз двадцать первую ногу обуваю. Надену сандалии на все свои ноги и сразу же побегу за лекарем.
Тут только догадались цикады, что сороконожка еще только обувается в дорогу. Хорошо, что больная тем временем и без лекаря выздоровела.
Недаром старики говорят: «Первым добежит не тот, кто быстрее всех бегает, а тот, кто скорее всех в дорогу соберется».
О чём рассказали птицы
Давно-давно это было. Жил в одной деревне старик. Ходил он по горам, хворост собирал да продавал его на базаре.
Как-то раз нашёл он в лесу красный колпак. Обрадовался старик находке: хоть и дырявый колпак, да ведь у него и такого не было.
«Впору ли он мне?» — подумал старик и нахлобучил его на голову. И что же? Слышал он до того только щебет и крики птиц, а тут вдруг весь лес наполнился спорами и разговорами.
— Отдай моего червяка! Отдай моего червяка!
— Фить, фить, не отдам! Давай пополам.
— Сова-то увидела меня и кричит: «Угу-угу!»
— А ты что?
— А я ни гугу. Так и спасся.
— Дети мои, дети, голубяточки, давайте я вас приголублю.
Вон на той ветке ссорятся, а на этой идёт дружная беседа. И вдруг:
— Р-разбой! Разбой! Держи вора! Кар-р! Кар-р!
Старик даже в сторону шарахнулся от испуга! Сбила ветка колпак у него с головы, и сразу стихли речи, снова зазвенел непонятный птичий щебет. Поднял старик колпак с земли, надел на голову, и опять послышались разговоры и вверху, на ветках, и внизу, в кустах. Снял колпак — снова птичий щебет да шорох листьев. Надел колпак — опять разумные речи.
«Вот оно что! — догадался старик. — Не простой колпак я нашёл, а волшебный: зовут его в народе колпак “Чуткие уши”. Кто его наденет, тот научится понимать язык птиц и зверей, цветов и деревьев».
Пошёл старик дальше в лес, присел отдохнуть под большим деревом и задремал. Разбудило его карканье ворон.
— Что это я, задремал, кажется? — встрепенулся старик.
Видит он: сидят на ветке над самой его головой два ворона и хрипло каркают.
«О чём это они?» — подумал старик. Надел он свой красный колпак и стал слушать.
— Давно мы с тобой не встречались, друг Кангарасу, — говорит один ворон другому. — Ты откуда путь держишь?
— Был я на морском берегу, но пропала там рыба, нечем стало кормиться, вот я и прилетел сюда, — отвечает другой. — А ты где летал, брат?
— Возле деревни на рисовых полях охотился, да только ныне на улиток неурожайный год. И ещё мало того, дети дразнятся:
Вор-вор-ворон,
Где ты закоптел?
Выкради краски,
Выкраси перья.
— Да, друг, беда нам от этих озорников. Но скажи мне, что на свете нового, небывалого?
— Каркнуть по правде — ничего. Ах да, вспомнил. Расскажу я тебе, что в наших краях случилось. Лет шесть назад, не соврать бы… Да, точно, шесть лет назад строил один крестьянин кладовую. Стали настилать крышу из дранки…
— Драную, драную крышу?
— Да нет, из дранки. Словом, стали дощечки одну к другой приколачивать. И случилось так, что заползла на крышу змея, её невзначай и прибили гвоздём. Лежит змея полуживая и не умирает. Все эти годы её кормит верная подруга. Приползёт к ней, и плачут они обе, плачут… Растёт чужое горе над домом, словно чёрная туча. И тут пришла к крестьянину беда: заболела его единственная дочь.
— Кра-кра-красивая?
— Красавица, да ещё какая! Жаль её! Если никто не догадается приподнять доску и освободить змею, то змея умрёт. В тот же миг умрёт и девушка. Много раз летал я над крышей и каркал об этом во всё горло, да что проку! Никто меня не послушал.
Другой ворон отвечал ему:
— Правда твоя, непонятливы люди! Как громко ни каркай, всё им невдомёк.
Наговорились вороны и разлетелись в разные стороны.
Услышал это старик и подумал: «Хорошо, что на мне чудесный колпак! Надо скорей идти спасать девушку. Но раньше выряжусь-ка я чародеем, а то и не поверят».
Сплёл старик из соломы высокую-высокую шапку с острым концом, обклеил её пестрой бумагой и напялил на голову. Вот приходит старик к дому крестьянина и кричит у ворот: