Но вблизи больше не было ни одного острова. Пришлось братьям лететь в дальнюю даль, на самый край неба. Вот наконец показался в морских волнах новый остров. Он был весь покрыт зелёными лесами. Долго-долго выбирали братья, на какое дерево опуститься. Всё казалось им, что вот-вот с веток листья посыплются.
Выбрали они сухое дерево и сели на голый сучок. Теперь отдохнуть бы! Вдруг раздался треск, словно охотник из ружья выстрелил. Вспорхнули испуганные голуби. Покружили-покружили над деревом и сели на другой сучок. И опять послышалось — крак! Обломилась сухая ветка, а за ней и все другие — крак, крак, крак! — стали с треском падать на землю. Стоит ствол, будто топором его обтесали.
— Нет, братец Тэтэхё, видно, и отсюда нам надо спасаться! Полетим, поищем где-нибудь приюта.
— Ах, Тэтэкун, если бы хоть какая-нибудь голая скала посредине моря нас приютила! Я и то был бы рад.
Летят братья-голуби от одного острова к другому. Этот льдом оденется, другой огнём дохнёт. На третьем все деревья колючками ощетинятся.
Полетели братья к одинокой голой скале. И вдруг опустилась она на морское дно, только волны сердито забурлили.
— Беда, беда, видно, все острова в море на нас рассердились, — говорит Тэтэхё. — А меня уж и крылья не держат.
— Полетим обратно, на наш родной остров, — просит Тэтэкун. — Может, хоть там нас пожалеют.
Собрались братья с последними силами и полетели обратно. Тяжело-тяжело крыльями машут.
Но вот и родное гнездо. Обрадовались детям голубь с голубкой, так обрадовались, что сразу всё простили.
Стали Тэтэхё и Тэтэкун о них заботиться. Сами зёрнышка не склюют, пока отца с матерью не накормят.
Никогда больше не гремел родной остров. Видно, перестал сердиться. И так на нём птицам жилось хорошо, что даже и прозвали его «Голубиный остров».
Три связки соломы
(Сказка острова Окинава)
Давно-давно это было.
Жили в городе Наха мать с сыном. Когда исполнилось мальчику семь лет, мать тяжело заболела.
Говорит она сыну:
— Видно, приходится мне умирать. Послушай меня. Ты хоть и мал, а понятлив. Терпели мы с тобой горькую нужду. Всего-то оставлю я тебе в наследство три связки рисовой соломы. Спрятаны они вон там, в чулане. Больше нет у меня ничего. А ведь была я женой самого царя… Царь — твой отец. Но однажды разгневался он на меня страшным гневом.
— За что же, матушка?
— А вот за что. У нашего царя много рабов. Трудятся они, головы не подымая. Кто жернова крутит, кто землю копает, кто тяжёлые камни носит.
Как-то раз смотрела я на море и вижу, плывёт вдали на всех парусах корабль.
«Какой большой корабль!» — воскликнула я.
Тут все рабы подняли головы. Замолк на минуту шум работ.
Узнал про это царь.
«Негодная! — закричал он на меня. — Ты остановила работу сотен людей. Нет тебе прощенья. Вон с глаз моих!»
Выгнал он меня за ворота. Только старик, отец царя, пожалел меня. И дал он мне на прощанье три связки рисовой соломы…
Вскоре и ты родился, сынок, мне на утешенье.
Когда я умру, пойди к лавке продавца мисо. Может, он даст тебе что-нибудь в обмен на три связки соломы. Только помни: менять меняй, а денег не бери.
В эту ночь уснула больная да так и не проснулась.
Похоронил мальчик свою мать с горькими слезами.
Прошло семь дней. Решил он исполнить материнскую волю. Отыскал он в чулане три связки рисовой соломы и пошёл к лавке продавца мисо.
— Не нужна ли тебе рисовая солома в обмен на твой товар?
— Ещё чего выдумал! Мне солома и даром не нужна, вон под ногами валяется… Пошёл прочь отсюда!
Но мальчик с места не тронулся. Сел на пороге лавки и сидит. День сидит, и другой, и третий. Покупатели спрашивают, что за мальчик, почему здесь и зачем.
Стало хозяину лавки стыдно. Дал он мальчику за три связки соломы три мерки мисо.
Пошёл мальчик к лавке скобяных товаров. Говорит хозяину:
— Не нужно ли тебе хорошего мисо в обмен на твой товар?
— Вот ещё что выдумал! У меня своего некуда девать, полные бочки стоят.
Сел мальчик на порог лавки и сидит. Вот уж и вечер близко. Покупатели удивляются, спрашивают, откуда этот мальчик и что ему нужно.
Надоело это хозяину лавки. Скорей бы от мальчика отделаться.
— Ну вот что, давай сюда мисо. Сколько ты за него хочешь?
— Здесь три мерки. Немного, но это всё моё богатство.
— Вот как! Ну, выбирай в лавке, что понравится.
— Вон в углу старый топор валяется, весь в зазубринах, отдай мне его.
— Ну и прост же ты, я погляжу. Бери, бери!
Взял мальчик старый топор и пошёл к кузнецу.
— Кузнец, кузнец, не нужен ли тебе этот топор?
— Куда он мне, у меня и без него старого железа много.
Сел мальчик на порог кузницы. Сидит день, сидит другой. Стало кузнецу его жаль.
— Ну хорошо, я куплю у тебя топор.
— Не могу я продать его за деньги, а вот на меч сменял бы.
— Ого, совсем маленький, а уже к мечу тянешься. Ну, выбирай, какой хочешь.
— Дай мне вон тот сломанный, без рукояти.
— Ах, этот? Худо же ты выбрал. Да бери его, пожалуйста.
Взял мальчик старый меч без рукояти и пошёл к берегу моря.
Дело шло к полудню. Было так жарко, что казалось, вот-вот море закипит. Сморила мальчика дремота. Положил он меч под голову и уснул.
Шёл мимо вор. Увидел он меч под головой спящего мальчика, подкрался и протянул было руку к мечу. Вдруг меч превратился в страшную змею. Вытянула змея голову и злобно зашипела. Отдёрнул вор руку. А змея опять превратилась в меч. Думает вор, ему почудилось. Снова попробовал он схватить меч. Да не тут-то было. Меч опять принял образ рассерженной змеи и как кинется на вора. Бросился тот бежать без оглядки.
Стоял в гавани заморский корабль. Был на корабле старый кормчий. Увидел он всё это и подумал: «Э-э, не простой это меч!»
Позвал он мальчика громким голосом:
— Эй, мальчуган, проснись! Иди ко мне сюда!
Поднялся мальчик на корабль. Стал кормчий просить:
— Продай мне твой сломанный меч.
— Продать не продам, а сменять, изволь, сменяю.
— Что же ты хочешь в обмен?
— Дай мне за него шёлковые ширмы.
— О-о, у меня богатый выбор расписных шёлковых ширм. Выбирай, какие хочешь.
— Дай мне вот эти, рваные.
— Ну, я вижу, ты чудак. Бери, коли понравились.
Взвалил мальчик рваные ширмы на спину и отправился в царский сад. Пропустили его стражники. Подумали они, что несёт он ширмы по царскому приказу.
А в саду у царя красиво. Ручьи журчат. Через ручьи мосты переброшены с точёными перилами. Перешёл мальчик через семь мостов и поставил свои ширмы в тени ветвистого дерева. Лёг и уснул.
А на ширмах был соловей нарисован.
Вдруг соловей встрепенулся и запел, да так чудесно!
Сбежались люди послушать его.
Сам царь вышел из своего дворца. Никогда он не слышал такого прекрасного соловьиного пения.
— Проснись, мальчик, проснись. Продай мне эти ширмы, я за них гору денег тебе насыплю.
— Нет, не продажные эти ширмы, царь. Не возьму я за них ни серебра, ни золота. А вот обменять — обменяю.
— Что же ты просишь в обмен?
— Отдай мне, царь, всю воду в твоих владениях, и морскую и речную.
«Мальчик-то, видно, не в своём уме. Ну, как он унесёт всю воду, и морскую и речную?» — подумал царь. Усмехнулся и говорит:
— Что ж, согласен. Бери себе всю воду в моём царстве.
— Смотри же, царь, ты дал слово, сдержи его.
В тот же день вышел царский указ. Отдал царь во владение мальчику всю воду на острове Окинава.
Не стал мальчик мешкать, нанял много сборщиков денег.
На другое утро пошли женщины, как всегда, черпать воду в реке. А сборщики тут как тут. Требуют с каждой десять медных монет. Пошли женщины к морю. И здесь сборщики стерегут. Плати пять медных монет за морскую воду.