Внешне он выглядит как человек, только цвет кожи другой, а остальное…
От этой мысли мои щеки вспыхнули, и судя по всему, Ксантра это позабавило.
Его рука легла на мой затылок, и мужчина придвинулся к моим губам.
Нас разделяло несколько миллиметров.
— Ты будешь моей, Звезда.
— Не-ет.
Выдавливаю из себя. Я не понимаю, что со мной происходит, но я будто загипнотизирована. Я не позволяю мужчинам так себя вести рядом со мной, но Ксантр необычный мужчина…
С ним все иначе.
В моей животе разливается горячая волна, по телу бегут мурашки. Это не влечение или возбуждение, а нечто иное. То, что я еще никогда не чувствовала. Прикрываю глаза и мгновение наслаждаюсь новой эмоцией.
— Я же говорил, что будет по-моему, — шепчет на ухо мне Ксантр, а затем тянется к моим губам.
Я быстро опираюсь руками позади себя о стол. Стараюсь отклониться.
Только одно мгновение я смогла сопротивляться.
Но теперь меня снова тянет к нему будто магнитом. Я тону в глазах Ксантра, и все здравые мысли будто улетучиваются.
Глава 22
Моё сознание будто расплавленный воск, а тело не поддается контролю. Я вижу только глаза Ксантра, и моё тело наполняется каким-то новым незнакомым теплом.
Все ощущения обострены.
Каждое прикосновение Ксантра будто электрический разряд.
Он касается моего лица, шеи, кончиками пальцев скользит по ключицам.
Я дрожу. Хочу сопротивляться, но не могу. Это так приятно и незнакомо, что мне хочется продлить это мгновение.
Ксантр снова склоняется к моим губам. Я чувствую его обжигающее дыхание.
Он замирает.
— Я же говорил, все будет просто, Маша. А сейчас ты пойдешь в свою комнату. Если я еще раз тебя увижу с тем, с кем тебе не стоит общаться, то это будет твой последний выход из каюты. Ты будешь сидеть там до сама Виолы, ты меня поняла?
— Поняла.
Я нахожу себе силы и осторожно киваю.
Ксантр резко отходит в сторону и подходит к голографическим мониторам, что-то быстро нажимает. Я все еще сижу на столе, опираясь на руки, пытаюсь перевести дыхание.
Что это было?
Что со мной было?
Что произошло сейчас? Я не понимаю.
Чувствую себя пристыженной и униженной, медленно спускаясь со стола. Как только мои ноги касаются пола, то я покачиваюсь.
Ксантр даже не смотрит в мою сторону. Его скулы напряжены, а руки сжаты в кулаки.
Я медленно иду к двери.
— Быстро в свою комнату!
Я бегу по коридору, чувствую, как по моим щекам стекают слезы. Как только забегаю в каюту, то тут же падаю на кровать, зарываюсь лицом в подушку и начинаю истошно кричать.
Что это было? Что со мной происходит?
Он уже пытался сделать что-то подобное, но на этот раз зашел слишком далеко. Мне это не нравится.
Он полностью подавляет мою волю.
Я будто себя не контролирую. Неправильно.
Вытираю слезы ладонями, сажусь на кровать, пытаюсь дышать. Все еще чувствую его прикосновения на своей коже.
И самое поразительное в том, что это мне приятно. А я не хочу. Я не хочу, чтобы мне было приятно.
Я хочу его ненавидеть, презирать. Я против воли стала его Звездой. Не давала на это согласия.
Бегу в ванную, несколько раз умываюсь холодной водой, но не помогает. Моё тело всё ещё горит. Ненавижу себя за это. Опираюсь о столешницу ладонями и прижимаюсь к зеркалу лбом.
Становится немного прохладнее.
Сейчас я успокоюсь, затем пойду в комнату обучения и найду всю информацию о Звездах. Я найду все, что только получится. Я должна понять, что со мной происходит.
Пусть маршал называет это, как угодно. Но как по мне — это какой-то гипноз против моей воли. Я не давала согласия. Я буду сопротивляться до последнего.
Глава 23
На следующий день я вышла из своей каюты только к вечеру, о чем свидетельствовало приглушенное освещение.
День и ночь на крейсере создается искусственно, чтобы можно было соблюдать режим дня.
Такие простые правила я уже запомнила.
Я зашла в столовую, где быстро перекусила, а затем отправилась к девчонкам. Мы долго не виделись, и я очень хотела их навестить.
В каюте были все, кроме Виты, и это меня сразу насторожило.
— А где Вита? — спрашиваю я.
Девчонки сидели каждая на своей кровати, опустив голову и молчали. Первая ответила Саша.
— Ее забрали еще вчера. Мы до сих пор ничего не знаем. Хотели спросить, но нам приказали сидеть тут и никуда не выходить. Даже еду теперь приносят в комнату. Не разрешают сходить в столовую.
— Что же случилось?
Я тут же бросилась к двери.