- Но, Мирамон, я изумляюсь тому, что какая-то женщина во власти великого волшебника управляет им, женщина, которая, в конце концов, может всего лишь болтать.
Мирамон, какое-то время беспомощно моргая, смотрел на Мануэля.
- Неженатого человека это действительно удивляет, - сказал он. - В любом случае я позову ее, и ты сможешь объяснить, как ты победил меня, а значит, сможешь забрать ее и взять себе, да помогут тебе Небеса!
- Но объяснить ли мне, что это ты дал мне неодолимый меч?
- Нет, Мануэль. Нет, ты должен быть откровенным в разумных пределах. Теперь ты знаменитый герой, осененный победой, справедливый повод для которой создан высшей жертвой множества верных рыцарей и галантных кавалеров, поскольку они знали, что в итоге справедливость восторжествует. Твой успех, таким образом, представляет собой осуществление великого нравственного принципа, и объяснять практические мелочи подобных величественных процессов не всегда вполне порядочно. Кроме того, если Жизель дознается, что я хочу от нее избавиться, она определенно прибегнет к выражениям, которых я предпочитаю не слышать.
Но тут в комнату вошла жена волшебника Жизель.
- Она, несомненно, весьма мила, - говорит Ниафер Мануэлю.
Мануэль же восторженно заявляет:
- Она изящнейшее и прелестнейшее существо, которое я когда-либо видел. Созерцая ее несравненную красоту, я осознаю, что сбылись все прежние мечты. Я также вспоминаю свои прежние песни, которые обычно пел свиньям, о моей любви к прекрасной принцессе, которая "бела, как лилия, краснее роз, великолепнее рубинов стран Востока", ибо здесь приложимы все мои песенные эпитеты. И я поражен неспособностью этого жалкого волшебника оценить такую несравненную красоту.
- О, на этот счет у меня есть некоторые подозрения, - отвечает Ниафер. - И как только она заговорит, думаю, они оправдаются, ибо у госпожи Жизели далеко не мирный нрав.
- Что за чушь я слышала? - говорит гордая блестящая дама Мирамону Ллуагору. - Мне сказали, что ты побежден.
- Увы, любовь моя, это свершившийся факт. Этот герой неким необъяснимым образом достал магическое оружие Фламберж, являющееся единственным оружием, которым меня можно победить. Так что я сдался ему, и он, по-моему, вот-вот отрубит мне голову.
Прекраснейшая из девушек пришла в негодование, поскольку поняла, что, будь ты волшебник или нет, существует небольшая разница в супругах после первой пары месяцев замужества; и при вполне сносно прирученном Мирамоне она пока не собиралась менять его ни на кого другого. Поэтому Жизель тоном, предвещавшим бурю, спросила:
- А как же я?
Волшебник беспокойно потер руки.
- Моя милая, я, к сожалению, совершенно бессилен перед Фламбержем. Твое освобождение совершено по всем правилам, и герой-победитель обязан казнить меня за мои злодеяния и возвратить тебя твоим горюющим родителям. Я ничего не могу поделать.
- Посмотри мне в глаза, Мирамон Ллуагор! - приказала госпожа Жизель. Волшебник повиновался с умиротворяющей улыбкой. - Да, ты что-то затеял, сказала она, - и только Небеса знают - что. Хотя в действительности это не имеет значения.
Затем госпожа Жизель посмотрела на Мануэля.
- Так это ты - герой, пришедший меня освободить? - спросила она с расстановкой, и ее большие сапфировые глаза блеснули поверх огромного веера из разноцветных перьев так, что Мануэлю стало не по себе.
Наконец она обратила внимание на Ниафера.
- Должна сказать, что твое прибытие произошло с достаточным опозданием, - заметила Жизель.
- Мне потребовалось два дня, сударыня, чтобы найти и поймать черепаху, и это меня задержало.
- Ох, у тебя всегда найдутся отговорки, отдаю тебе должное, но лучше поздно, чем никогда. Ну так, Ниафер, знаешь ли ты что-нибудь об этом желтоволосом герое-простофиле?
- Да, сударыня, он прежде жил, присматривая за свиньями мельника недалеко от Ратгора, и мне случалось видеть его на кухне Арнейского замка.
Жизель обернулась к волшебнику, а ее тонкие золотые цепочки и бесчисленные драгоценные камни вспыхнули не более ярко, чем сапфиры глаз.
- Вот как? - сказала она страшным голосом. - И ты собираешься отдать меня свинопасу с наполовину обстриженной головой и дырами на локтях!
- Моя дорогая, и прическа, и костюм - дело вкуса и только, и будь он хоть дважды свинопасом, но он владеет магическим мечом Фламбержем, перед которым все мои силы - ничто.
- Вздор, все очень легко устроить. У вас, мужчин, нет ни капли здравого смысла! Мальчик, дай мне этот меч, пока ты не поранился, балуясь с ним, и положим конец этому недоразумению, - потребовала надменная дама, и какое-то время герой-победитель по-детски обиженно смотрел на нее, но он не обратился в бегство.
- Госпожа Жизель, - ответил Мануэль. - Я, возможно, простофиля, бедно одет и молод, но, пока обладаю этим оружием, я - господин вас всех и своего будущего. Отдав его, я потеряю все, что мои предки научили меня ценить, ибо мои суровые предки считали, что богатство, земли и красавицу жену приятней иметь под боком, чем стадо свиней. Поэтому, если кто-то предлагает мне сделку, я сперва поторгуюсь, прежде чем договориться о цене.
Он повернулся к своему товарищу.
- Дорогой коротышка, - сказал Мануэль, - ты тоже должен сказать свое слово, потому что с самого начала именно твоя смекалка спасла нас и завела так высоко. Посмотри, я наконец обнажил Фламберж и стою на подозрительной вершине Врейдекса, и я - господин данного часа и будущего. Теперь мне осталось отрубить мерзкую голову этому проклятому волшебнику - и делу конец.
- Ради Бога! - сказал Мирамон. - Я после этого превращусь во что-нибудь другое, что, вероятно, нам лучше не обсуждать. Это ничуть меня не затруднит, так что воздержитесь от неуместного милосердия по отношению ко мне, а вместо этого действуйте мечом и забирайте заслуженную награду.
- И так и этак, - признал Мануэль, - мне нужно лишь ударить мечом - и я получаю большое богатство, плодородные пахотные земли и красавицу жену, и свинопас станет знатным дворянином. Но именно ты, Ниафер, добыл это для меня, и я чувствую сейчас, что эти неожиданные блага не так чудесны, как ты, мой дорогой друг.