После чего Мануэль попрощался с Мирамоном и его красавицей женой и стал спускаться с волшебного Врейдекса вместе со своей замухрышкой Ниафер. Оба были довольны, потому что с ними шло счастье, хотя и не очень долго.
ГЛАВА V
Засада Вечности
Мануэль и Ниафер без помех спускались с Врейдекса. Нигде не существовало более счастливого, да и более преданного влюбленного, чем юный Мануэль.
- Мы первым делом поженимся, милая коротышка, - говорил он, - и ты поможешь исполнить мой гейс, а после мы отправимся в путешествие на край земли, чтобы увидеть пределы этого мира и их оценить.
- Вероятно, нам лучше подождать до следующей весны, когда дороги станут лучше, Мануэль, но мы непременно первым делом поженимся.
В залог этого Ниафер позволяла Мануэлю поцеловать себя, и юный Мануэль говорил в очередной раз:
- Нигде нет такого счастья, как мое счастье, и любви, как моя любовь.
Вот так переговариваясь и вот так развлекаясь, они спустились к подножию серой горы и к старым кленам, под которыми обнаружили двух людей, явно кого-то поджидавших. Один - высокий мужчина, - сидя на белом коне, держал поводья другого черного коня без всадника. Шляпа у него была надвинута на лицо так, что едва можно было разглядеть его черты.
У второго - рыжего, с непокрытой головой - была внешность юнца, но его лица также было не разобрать, поскольку он сидел на обочине и подравнивал ногти маленьким ножичком с зеленой рукояткой.
- Приветствую вас, друзья, - сказал Мануэль, - и кого же вы здесь ждете?
- Я жду того, кто поскачет на моем черном коне, - ответил всадник. Предписано, что первый, кто пройдет здесь, сядет в это седло, но вас двое, вы идете в обнимку. Поэтому выбирайте, кто из вас будет первым.
- Это отличный конь, - сказал Мануэль, - скакун, достойный Шарлеманя, или Гектора, или любого из знаменитых героев старины.
- Все они скакали на моем черном коне, - ответил незнакомец.
- Мне страшно, - прошептала Ниафер. Над ними в редкой, побуревшей листве кленов зашуршал украдкой ветер.
- Да, это отличный скакун, хоть и старый, - продолжил незнакомец, - он самый быстрый и неутомимый скакун, обгоняющий всех. Некоторые, правда, считают за недостаток, что его всадники не возвращаются, но всем не угодишь.
- Мой друг, - сказал Мануэль переменившимся голосом, - кто ты и как тебя зовут?
- Я - брат Мирамона Ллуагора, повелителя девяти снов, но я повелитель другого рода сна. А что до моего имени, то оно - в твоих мыслях. Это то, что больше всего страшит тебя, это то, о чем все думают с рождения.
Наступила тишина. Мануэль заставил губы двигаться.
- Если б мы шли по другой дороге! - сказал он. - Если б остались в стране сновидений!
- Все высказывают сожаления при встрече со мной. Но это уже не играет никакой роли.
- Если бы не выбор, то мне было бы легче вынести это. Ты говоришь, что только один последует за тобой, и если я скажу: "Ниафер" - я всегда буду помнить об этом и ненавидеть самого себя.
- Но я скажу то же самое! - Ниафер прижалась к нему: она дрожала.
- Нет, - заметил всадник на белом коне, - ты можешь выбрать.
- Увы, - ответил Мануэль, - другого я произнести не смогу. Однако мне бы хотелось, чтобы меня не принуждали в этом признаваться. Это звучит дурно. Так или иначе, я люблю Ниафер сильнее, чем кого бы то ни было, но я не могу ставить жизнь Ниафер выше своей, было бы просто нелепо так думать. Нет, моя жизнь мне весьма необходима, и на меня наложен гейс - я должен создать статую на этом свете, прежде чем покину его.
- Мой дорогой, - сказала Ниафер, - ты выбрал правильно.
Всадник ничего не сказал. Но он снял шляпу, и они затрепетали. Было видно родство с Мирамоном, поразительное сходство, но они ни разу не видели на лице изобретателя иллюзий того, что увидели здесь.
Затем Ниафер шепотом попрощалась с Мануэлем. Они поцеловались. После чего Мануэль помог ей подняться в седло, и Ниафер ускакала с Дедушкой Смертью вместо Мануэля.
- Сердце мое разрывается, - сказал Мануэль, мрачно рассматривая свои ладони, - но лучше она, чем я. Все же это скверное начало: вчера у меня в руках было огромное богатство, сегодня - огромная любовь, а сейчас я потерял все.
- Но в отношении того, как в чем-либо добиться успеха, вы рассуждаете неверно, - сказал другой незнакомец.
Теперь он перестал заниматься ногтями и поднялся. Было видно, что это высокий худощавый юнец, правда, не такой высокий, как Мануэль, и, конечно, не такой мощный, с румяными щеками, широко расставленными карими глазами и вьющимися темно-рыжими волосами.
Мануэль вытер о штаны свои влажные руки, и они зашагали вместе с этим юношей и тот рассказал о том, что было, и о том, что должно случиться. Мануэль сказал ему:
- Для меня, Горвендил (поскольку таково твое имя), подобные речи бессмысленны и не дают никакого утешения моему горю от потери Ниафер.
- Это лишь начало твоих утрат, Мануэль. Я думаю, что постепенно ты потеряешь все, некогда желанное, пока наконец не останется у тебя лишь пресыщение, усталость и тихое отвращение ко всему, что человеческая мудрость твоих предков побуждала тебя выполнить.
- Но, Горвендил, разве можно предсказать будущее? Или, может, Мирамон прав, сказав, что вместе со смертью и судьба встречает покидающего эту гору?
- Нет, Мануэль, я не скажу, что я судьба или один из Леших, мне, скорее, кажется, что я сумасшедший. Поэтому чем меньше ты будешь меня слушать, тем лучше. Должен сказать тебе, что эта пустынная местность, эта гора, эта дорога, эти старые клены и вон тот камень существуют только в моем воображении; и ты, и эта Ниафер, от которой ты избавился не самым гуманным образом, и Мирамон со своей прекрасной строптивой женой - все вы кажетесь мне персонажами, которых я придумал; и все происходящее на этом свете кажется мне лишь моими собственными фантазиями.
- Что ж, тогда определенно я бы сказал, или, скорее, я бы подумал, что необходимо сказать, что ты безумен.
- Ты говоришь без колебаний, и это происходит из-за твоей способности немедля осаживать чужие фантазии, благодаря чему ты, возможно, добьешься успеха.