— А вы, девушки, так будете весь день здесь торчать? — спросил он, садясь есть. Один взгляд на монитор показал ему, что видел Коул во время своего дежурства все утро. Абсолютно ничего. — Поскольку «Констанс Мэллой» явно временно в коме, я придумал кое-какие эксперименты.
— Эти твои эксперименты так застенчивы, что при зрителях их ставить нельзя? — спросила я.
— Вроде того.
Хотя мы все подписали бергмановскую клятву держать язык за зубами, старые привычки действительно отмирают тяжело, если вообще отмирают.
— Не вопрос, — ответила Кассандра. — Все равно Жасмин уже пора встретиться с моим приятелем.
— Ты фею послала курьером передать записочку? — спросил Бергман, ухмыльнувшись.
Вот именно что.
— Бергман… — Кассандра закашлялась, замотала головой и одними губами произнесла: — Потом.
Мы взяли удостоверения и документы, я надела кобуру, прикрыв «Скорбь» кожаной курткой. Еще я надела наряд, который Вайль мне купил взамен погибшего на нашем прошлом задании: темно-красная шелковая туника с узорным вырезом и черные джинсы. Ботинки я надела свои — Коул сказал, что из «Суккулентов семи морей» придут с утра за своей обувью и прочим, что мы одалживали.
Мы оставили Бергмана тащить из прицепа два ящика электроники и играть с ними, как ребенок с конструктором. Когда за нами захлопнулась дверь, я обратилась к Кассандре:
— Хотела бы я сказать «не обращай на него внимания», но обращать надо. Он ведет себя, как последний болван.
— Он испуган, — ответила она.
— Страх — ключевой пункт всего его существования. Но из этого не следует, что он должен поливать тебя и твою работу, как только откроет рот. Не будь он так чертовски талантлив, я бы ему уже месяц назад выдала как следует. Штука в том, что он просто очень ранимый, и всегда есть шанс его смертельно оскорбить совершенно случайно. И тогда все наши великолепные устройства накрываются медным тазом.
— Я вполне умею с ним ладить, — сказала она. — Просто я все время отвлечена с тех самых пор… — Она посмотрела на меня с добродушным упреком. — С тех самых пор, как тебя встретила.
— Что я могу сказать? Умею я привлекать сердца. А где, кстати, этот твой приятель?
— В уличном кафе под названием «Подкрепиться». Надо будет взять такси.
Я бы, конечно, предпочла приехать на своем «корвете». Но так как Кассандра не предложила мопедов, то я готова была на любой транспорт, который она выберет.
Мы проехали двадцать кварталов до «Подкрепиться» в такси, будто побывавшем в гонке на выживание. Где не было дыр, остались вмятины, а что не было разбито, то проржавело.
— Это кровь? — спросила Кассандра, показывая на пятно на полу.
— Если не околоплодные воды, — пошутила я.
Она посмотрела на меня в ужасе:
— Кто-то здесь рожал, в этой машине?
— А что такого? Сиденья с пружинами, а когда подопрет, надо только схватиться вот за эту измазанную петлю.
Я сделала вид, будто хочу продеть туда пальцы, и Кассандра, завизжав, перехватила мою руку. Черт!
— Не смей глядеть! — рявкнула я, но поздно: от этого мимолетного контакта она успела получить видение.
— Ты должна будешь взять нас с Бергманом на следующее задание, — прошептала она.
— Что за фигня?
— Потом на эту тему поспорим.
— У вас там как, все в порядке? — спросил водитель, судя по акценту, родившийся прямо к югу от границы.
— Нормально. Просто у моей подруги навязчивый страх микробов. — Ну да. Может, я хотела некоего реванша за это «не трогайте меня», когда предупредила: — Осторожнее с задним стеклом. Вот этот потек — это может быть рвота.
Кассандра вздрогнула.
— Ты знаешь, что я как-то целый год у одного богача конюшни чистила, и ни разу не было у меня такого ощущения, будто бактерии лезут мне на подол, как обезумевшие насекомые? Не во мне дело, а в этой вот машине!
— Тебе нужно в душ? — спросила я.
— Да!
— Обидно, мы уже приехали.
Она выскочила из машины, и пока я расплачивалась, вбежала в кафе, требуя, чтобы ей показали туалет. Забавно, как хороший приступ брезгливости выбивает из головы все страшные сны и видения. Мне вот точно стало лучше.
Я огляделась. На улице — круглые столики на четыре места под большими желтыми зонтиками, торчащими из середины, и черные железные стулья с привязанными круглыми подушками. Только за тремя кто-то сидел — две мамочки с младенцами в колясках наслаждались кофе, а детки дружно спали. На другом конце узкой веранды сидел мужчина, который мог бы служить серьезным аргументом для моей веры в инопланетян — если бы такая вера у меня имелась.