— Хорошо. Пусть будет по-твоему. Вот тебе пять рублей, сходи завтра к чистильщику и приведи их в «божеский» вид. Только я сомневаюсь, возьмется ли кто-нибудь чистить твои бродни.
— Это не бродни, — заявил Петька.
«Какой же он, однако, неотесанный. Затравят его здешние мальчишки. Деревня, деревня, как вытравить тебя из этого маленького человека». Зоя Яковлевна вспомнила, как ее мучила когда-то в школе кличка «деревня»… Ей сделалось жаль племянника, хотя его пока еще никто не обидел.
Утром другого дня Петька отправился на угол Нижней и Кормового переулка, где возле игрушечного домика на низкой скамеечке сидела толстая армянка, и, широко расставив ноги, чистила обувь прохожих. Когда подошел Петька, она, важная и хмурая, чистила туфельки какой-то девушке. Мальчик потоптался на углу и вдруг увидел проходящую мимо лоточницу с мороженым. У Петьки горло перехватило. Он не нашел в себе сил остановиться и подошел к мороженщице. Потом ему уже ничего не оставалось, как разжать потный кулак, где хранилась туго свернутая пятирублевая бумажка.
Начинался жаркий июльский день. С небес хлынули первые потоки зноя. Воздух быстро сгустился. Пароходные гудки, казалось, обессилены жарой и вползают наверх, в город, медленно и лениво.
Петька сидел на обочине канавы под тополем, ел мороженое и прислушивался к звукам трудового берега реки. Они напоминали ему отдаленный шум кузницы, а иногда он даже слышал звенящий удар зотеевского молота. Мальчика тянуло на берег.
Вспомнив о сапогах, он подошел к чистильщице и, как это делали все, молча поставил на ящик перед ней правую ногу в сухом обтертом сапоге.
— Деньги, малчак?
— Вот и вот, — Петька показал рубль и мелочь.
— Шютишь высе, — она столкнула с подставки его ногу и сердито выдохнула: — Пойди сажей почисти свою дырянь.
Это обозлило Петьку. Он пнул ящик чистильщицы и побежал вниз по Кормовому переулку на берег Камы. Он слышал брань толстой чистильщицы и радовался, что сумел отомстить за грубость.
На берегу широкой, полноводной реки, легко и свободно несущей на груди своей несметные грузы, мальчику становилось легче дышать, легче жить. Особенно он любил смотреть, как идут плоты. На них поставлены шалаши или домики, курятся костры с варевом. Плотогоны, проплывая мимо города, стоят на ногах и приветливо машут берегу руками. Петька убежден, что люди там подобрались веселые, счастливые, и завистливо думает: «Конечно, сами себе хозяева. Вырасти бы и мне скорее».
Сбежав на берег, к воде, мальчишка сразу забыл об уличной ссоре: до того ли тут, если недалеко маленький катерок тянет огромную клешнятую драгу.
О сапогах Петька вспомнил после купания. На сердце у него заныло. Он долго брел по берегу, пока не увидел возле маленького плотика длиннобородого старика, смолившего днище опрокинутой лодки. Рядом дотлевал костерик.
— Здравствуй, дедушка. Не дашь ли смолки сапоги помазать?
— Смолы? Смолы нету. Деготь у меня. Вон в чугунке на угольях.
Дед, хмуря седые брови, поглядел поверх очков на парня и продолжал свое дело.
По Кормовому переулку Петька поднимался веселый. Сапоги его тускло блестели и испускали дремучий запах дегтя.
Им вмиг пропитался застоявшийся воздух теткином квартиры. Зоя Яковлевна перешагнула порог прихожей, жадно хватила тонкими ноздрями неожиданный запах и побагровела:
— Петя, почему пахнет смолой?
— Это деготь. Сапоги вот…
— Боже мой. Ну, конечно, Петя, здесь же не скобяная лавка, а квартира. Мы спим тут, дышим — и деготь. Сними сапоги и выставь за дверь.
— Придираетесь, — буркнул Петька, нехотя поднялся и вышел. Не возвращался он долго. Зоя Яковлевна ждала его, несколько раз выходила на улицу, поднималась обратно в квартиру, где, казалось ей, от всего пахнет дегтем. Однако племянника она встретила дружелюбно, осторожно выведывая у него, где он был, почему долго и где, наконец, его сапоги. Петька молчал и уже только перед сном признался:
— Сапог больше нету.
— Как же?
— Я утопил их в колодце.
XI
В этом дворе всегда было много ребят. По утрам они набивались во двор, как воробьиная молодь в конопляники. Шумели, кричали и внезапно крикливой стайкой куда-то исчезали. Вечером появлялись снова и дотемна играли в волейбол или в прятки между дровяниками и какими-то клетушками, сколоченными из старья.
Петька приглядывался к мальчишкам и отмечал, что они ловчее деревенских ребят, дерутся между собой реже, но яростнее. Бойкие на язык, умелые в играх, ребята смущали Петьку, и он держался от них в сторонке, хотя и любил наблюдать за ними.