— Брок! — вскрикнул Баки на очередное касание языка к головке, инстинктивно прижал голову Брока к своему паху и кончил, вздрагивая всем телом.
Брок проглотил сперму, выпустил член изо рта и облизнулся, глядя на поплывшего Баки, который гладил его по лицу, словно извиняясь за грубость.
— Я тоже хочу сделать тебе хорошо, — сказал он, притянув и поцеловав Брока. — Но не умею… Ты скажешь, как тебе приятно?
И, не дав Броку опомниться, перевернул его и склонился, оттянув белье с колом стоящего члена. Взял его в ладонь, проведя по всей длине и, не ведая ни страха ни сомнения, облизал головку. Брок рыкнул, убирая руки подальше от Баки, потому что не был уверен, что сможет не насадить его до конца, а тот увлеченно посасывал и облизывал головку, словно это был леденец, но потом оторвался.
— Как тебе нравится? — спросил он, просто держа член в руке.
— Поводи рукой по всей длине, только сожми покрепче, — попросил Брок, желая чувствовать этот манящий рот с яркими губами на своем члене. Желание было таким острым, таким всеобъемлющим, что он не знал, как сдержаться, чтобы не вбиваться с силой в него. А Баки снова принялся посасывать и облизывать головку, надрачивая член. Ощущения были такими яркими, что Брок не смог удержаться, заставляя Баки взять глубже, его всего тряхнуло и он кончил от этих ощущений.
Баки поднял голову, облизываясь. Он смотрел на Брока улыбаясь, но так же с толикой волнения.
— Мне понравилось, — ответил он на немой вопрос. — Очень. Иди ко мне.
— Это и есть секс? — спросил Баки, укладывая голову на плечо Броку, обнимая его руками и ногами, как больше всего любил. — Мне тоже понравилось. А так можно часто?
— Это часть секса, — ответил Брок. — А как часто… Столько, сколько мы оба будем хотеть.
— Также, как целоваться? — улыбнулся Баки, касаясь губами щеки Брока.
— Да, также, как целоваться, — сказал Брок, не представляя, сколько Баки захочет минетов.
Ему самому понравилось сосать Баки, это было необычно, ново, но до одури приятно.
— А какой еще есть секс? — Баки лежал, прижимаясь всем телом к Броку, потираясь об него, словно хотел слиться, стать единым целым.
— Я тебе потом покажу, — пообещал Брок, понимая, что к полноценному сексу надо хоть немного, но подготовиться, да и почитать что-нибудь было бы неплохо, чтобы не сделать своему партнеру больно.
Мысли о том, что абсолютно гетеросексуальный в прошлом, он собирался заняться сексом с мужиком, очень красивым и немного странным мужиком, совершенно не пугали Брока. Он подошел к этому очень легко, словно это было нормальным логическим продолжением их отношений, которые длились чуть больше двух недель. Брок не пытался анализировать ситуацию, он хотел Баки, и задумываться над такими вещами, как правильно это, или нет, он не стал, понимая, что раз хочет, значит, или надо взять, если согласится, или гнать от себя, чтобы забыть, чтобы никогда больше не видеть, но не видеть, не быть рядом было бы таким мучением, что Брок бы умер сразу, как только за Баки закрылась бы дверь. Поэтому Брок решил однозначно, что Баки будет его во всех смыслах, раз отпустить он просто не в силах.
Больше всего Брок боялся, что в один прекрасный день Баки очнется, посмотрит на Брока, словно того нет и никогда не было, и уйдет. Брока так и подмывало спросить у Баки, а не уйдет ли он, когда все вспомнит, но он уже однажды ответил, что нет, Брок даже почувствовал на его губах блаженную улыбку, а спрашивать по десять раз одно и тоже Брок считал признаком тупости.
Баки быстро учился всему новому, и за несколько дней освоил минет почти профессионально, так ему понравилось это занятие. Он не торопил Брока с полноценным сексом, ему хватало и того, что он мог таким образом доставлять Броку удовольствие, и Брок отвечал ему взаимностью. Броку казалось, что секс им и не особо нужен, что они уже давно сплелись душами, а еще что-то подсказывало ему, что Баки, такой светлый и чистый Баки изменится. Не кардинально, но что-то в нем станет иначе, потому что, хоть у Брока не было этому никаких подтверждений, он ангел, а ангелы святы, чисты и не запятнаны мирским. Но желание, вязкое, душное, плотское, бушевало в Броке, и на исходе третьей недели он решился предложить Баки больше, чем минет, решился предложить попробовать заняться сексом по-взрослому. Брок купил смазку и презервативы. Ему было все равно, кто будет сверху, а кто снизу, он просто хотел полного единения не только душ, потому что ему казалось, что их души чуть ли не слились в одну, таким цельным, полным и счастливым ощущал себя Брок рядом с Баки, но он хотел и единения плоти. Низменного, чисто человеческого секса. Но до этого он почему-то решил, что пришло время уволиться из армии, расстаться с работой, которая заставляет отнимать жизни, рискуя быть убитым самому, потому что он пообещал Баки, что не уйдет от него. Оставалась неделя до конца его отпуска, он еще успевал оформить все бумаги и распрощаться с армией, что он и сделал. Оставалось еще много всяких формальностей, но начало было положено, и он мог теперь честно сказать Баки, что никуда от него не денется, чего тот очень боялся.
Жить с Баки было так замечательно, словно вернулся в свою юность, когда все казалось простым и понятным, легким, не было войны, смертей, крови и грязи, да и он был не один. Тогда у него была избранница, но она покинула его в тот же момент, когда он записался в армию, и с тех пор Брок не обременял себя длительными отношениями, считая, что они ему просто не нужны. Но с Баки хотелось всего и надолго, а лучше навсегда. Брок понимал, что не просто влюбился, а полюбил мужчину, и даже подумал, что, может быть, именно его всю жизнь и ждал, чтобы наконец-то вспомнить о мире вокруг и задержаться в нем.
— Баки! — позвал он, открыв дверь. Он ушел рано, пока Баки еще спал, не оставив даже записки, подумал, что вернется быстро. Ему никто не ответил, и это насторожило Брока, он быстро разулся и прошел в квартиру. Брок с ужасом подумал, что случилось что-то непоправимое, что Баки ушел, не найдя его дома, потому что надумал себе невесть чего. Или, что не ушел, а случилось что-нибудь похуже. Он успел передумать массу самых невероятных причин тишины в квартире, но когда дошел, наконец, до гостиной, увидел Баки, сидящего в футболке и белье на диване. Он притянул колени к груди и обхватил их руками, и теперь сидел так, раскачиваясь, а глаза блестели непролитыми слезами.
— Баки, — бросился к нему Брок, обнимая, прижимая к себе, согревая своим теплом.
— Ты обещал, что не уйдешь, — ровно сказал Баки, но Брок чувствовал, что это ровно далось ему с неимоверным трудом. — Я так испугался, Брок. Думал, что ты покинул меня, оставил…
— Нет, Баки, нет, — Брок гладил Баки по спине, по плечам, и тот оттаивал, жался к нему, уткнувшись носом в шею, обхватил руками, сжал с невероятной силой. — Я вернулся, я с тобой. Я больше никуда не уйду, не предупредив тебя, обещаю. И всегда буду возвращаться к тебе. Ну же, Баки, посмотри на меня.
Баки оторвался от Брока, чтобы заглянуть ему в глаза, и тот тут же притянул его для поцелуя, чувствуя влажную горечь на губах Баки.
Брок мысленно обругал себя последними словами, что заставил своего ангела плакать, но почувствовал, как Баки улыбается ему в губы, и выдохнул, прижал его к себе, тоже улыбаясь, но продолжая целовать.
Отец Брока всегда говорил ему, что настоящие мужики не плачут, и Брок верил в эту нехитрую житейскую мудрость, но сейчас слезы Баки по такому дурацкому поводу, как его отсутствие, не казались ему смешными, не унижали Баки в его глазах, он думал о том, что напугал его, а ведь у Баки никого, кроме Брока не было. По крайней мере, он больше никого так и не вспомнил, тянувшись к Броку всем своим существом.