Маркиз, подчиняясь инстинкту самосохранения, тем более в белой шубенке, норовил спрятаться в редких кустах боярышника, терновника, в островках пожелтевшего сухостоя или в рытвинах, пробрался к реке Джарджава, откуда доносился однообразное хоровое, а иногда и соло неугомонного лягушачьего племени.
Среди прошлогодних жестких стеблей камыша, журча на перекатах и в заторах, текла река, а на зеленом берегу грелись, замаскировавшись в траве, лягушки. Наверное, впервые завидев диковинного пушистого зверя с янтарными глазами и длинными усами, лягушки одна за другой попрыгали в воду. А кот важно, хвост трубою, повторяя изгибы русла, пошел у самой кромки воды, спугивая и заставляя очередных обитателей водоема совершать прыжки. Те, из аборигенов реки, что попрыгали в самом начале, снова заквакали, а затем выбрались на берег. Однако перс развернулся и смело прошествовал в обратном направлении и вновь раздались звонкие шлепки о воду.
– Молодец, Маркиз, словно тренер взбодрил лягушек, – потрепал я его по загривку, не претендуя на славу знаменитого дрессировщика Куклачева и понимая, что в отличие от собак, кот гуляет сам по себе. Но потешный номер с тренировкой лягушек, кажется, получился.
Мы оставили их в покое и вскоре неутомимые вокалисты огласили округу своим хоровым пением. Маркиз нашел себе другое занятие – отыскивал в траве целебные растения, восполняя дефицит витаминов. Судя по резвости и игривости кота, я понял, что прогулка удалась.
РЫБАЦКАЯ УДАЧА
Вспомнив притчу о том, что Господь вместо хлеба насущного, который надо добывать, дал человеку удочку, я взял спиннинг и наведался на излюбленное место – каменистый берег Керченского залива за предместьем города Бочаркой.
День в канун Пасхи выдался погожим, солнечным. В высоком небе, раскрыв паруса, медленно сказочной флотилией проплывали белоснежные каравеллы. По холмистому с балками и возвышенностями в прибрежной полосе, по поверхности зеленовато-бирюзовой воды скользили их тени. Из-за мыса Ак-Бурун и минного причала, мимо косы Тузла по фарватеру Керчь-Еникальского канала один за другим проплывали суда, танкеры, сухогрузы, контейнеровозы из Черного в Азовское море, а навстречу им на параллельных курсах шли в обратном направлении.
В сиреневой дымке виднелись очертания таманского берега. По тропинке, у самой кромки берега, преодолев нагромождения грунта после оползней, я вышел на привычное для себя место и удивился: откуда столько рыбаков, вооруженных новейшими конструкциями спиннингов с японскими катушками, ведь на Бочарку приходят не ради богатых уловов, а для созерцания, красоты, отдыха. Те же, кто задался целью добыть богатый улов, отправляются на Азовское море, в районы Мамы Русской, Борзовки, Осовины или других прибрежных селений.
Выплывают на байдах и лодках, а, если нет плавсредств, с берега промышляют спиннингами пиленгаса, кефаль, камбалу-глоссу, ставриду, саргана и в крайнем случае, бычков. И вдруг на Бочарке, где лишь в сезон купания много любителей позагорать, отведать поджаренных на кострах мидий, такое столпотворение. На небольшом отрезке берега собралось более двадцати, судя по экипировке, бывалых и заядлых рыбаков. На подставках – частокол спиннингов с маленькими звоночками, подвешенными к лескам и сигналящих о поклевках.
Сами рыбаки молчаливы, сосредоточены, со взорами, устремленными к пляшущим на легких волнах поплавкам. Часто слышны свистящиеся звуки, летящих лесок с грузилами и крючками. Затем фонтанчики на поверхности воды и шлепки. Я заметил, что некоторые мастера забрасывают крючки с наживкой на расстояния до сотни метров от берега. А рыбаки со снастями в чехлах за спинами все прибывают…
Послышались серебряные звуки колокольчиков и в руках рыбаков выгнулись гибкие и упругие спиннинги, завращались катушки, выбирающие леску из глубины и ее след взбурлил. На крючках в лучах солнца засверкали серебристо-оранжевым блеском тушки пиленгаса, каждый весом по два-три килограмма и более.
Так вот в чем причина нашествия рыбаков. Оказывает в эту пору пиленгас, в поисках корма, мигрируя вдоль берега, оказался в акватории Бочарки. Кто-то из ушлых рыбаков, блуждающих у берегов, высмотрел стаю с высоких холмов и выудил первую рыбину. А остальные добытчики набежали, словно печенеги, потому, как рыбак рыбака видит издалека.
Увлеченный зрелищем, я не сразу приступил к рыбалке, заведомо зная, что придется довольствоваться лишь бычками. Для ловли пиленгаса, кефали и ее молоди чуларки необходима особая наживка – морской червь. Его добывают из илистого дна лиманов, речки Приморской (в древности Пантикапа, Мелек-Чесма), либо в почве у самого среза воды. Такой ценной наживки у меня не было и поэтому улов оказался скромным – с десяток бычков-кругляков. Хватит на уху и лакомство коту-гурману Маркизу.