– Губа не дура, – улыбнулась Рябинина и достала из своей объемистой сумки бутылку с рубинового цвета напитком. — Мамина вишневка за милую душу пойдет, вместо компота.
От выпитой вишневки все повеселели. Гратов словно нечаянно прикасался к Беловой и это прикосновение было упоительно-хмельным. Тихомирова присела чуть в сторонке, притихшая и грустная, перебирала пальцами нити волос.
– Когда мы тебя, Андрюша, женим? – нарушила молчание Рябинина и сама же ответила. – Давайте прямо сейчас сыграем свадьбу. За невестой дело не станет.
– Кого из подруг ты предпочитаешь взять под венец? – спросила Белова, отстранив от себя Андрея.
– Веру, пока она не отцвела и не перезрела, — бесцеремонно заявила Ольга. — И лицом пригожа и характером, что ангел. Нарожает ему детишек целый детсад.
Андрей скорее осознал, чем увидел жестокость Ольгиной шутки. Тихомирова побледнела, потом закрыла лицо ладонями и всхлипывая побежала за противоположную сторону скирды.
– Зачем ты так, знаешь ведь, – упрекнула подругу Анна и та, признав себя виноватой, устремилась за Верой. «Не плачь, я не хотела тебя обидеть. Это же шутка. Ну, перестань, дуреха», — доносился девичий голос. Вскоре они возвратились и Вера, потупив взор, присела на свое место.
– Что мы сидим, как на поминках? Давайте я вас развеселю, — предложила Белова и вышла на полянку. Плавно повела руками и запела:
Подари мне ласковое слово,
Мне на плечи руки урони.
Ты верни, верни мне сердце снова
Или два в одно соедини.
Андрей залюбовался нею, прекрасно звучал девичий голос. «Вот так бы сидеть и видеть Анну, слушать ее нежный голос», — подумал он, привалившись спиной к скирде. Он ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Обернулся и встретился с глазами Веры. В них было столько боли, грусти и нежности, что он невольно вздрогнул.
4
К закату солнца они сложили в скирду все сено. Ольга и Вера ушли вперед по проселочной дороге, ведущей в село с красными черепичными и бледно-серыми шиферными крышами. Андрей нарочно задержался с Беловой. Запер дверцу трактора, от работающего двигателя исходили волны тепла. А от скирды в лицо веяло терпкими запахами трав, цветов. Он подошел к Анне и смело взял ее за руки.
– Что скажешь? — обратила она к нему красивое смуглое от загара лицо со злато-карими зрачками. Но он вместо ответа крепко обнял ее за тонкую талию и прижался губами к ее губам.
– Пусти, не шали, не надо, – прошептала она, переводя дыхания и пытаясь выскользнуть из его объятий. Потом озорно заглянула в его васильковые глаза:
– Ишь, тихоня какой. Недаром говорят, что в тихом болоте черти водятся. Николай тоже обещал всю жизнь на руках носить, цветами, духами и шоколадом одаривать.
– Люблю я тебя, Аннушка, давно люблю, – он иступленно целовал ее глаза, губы, овеянные летним зноем и травами волосы. — Не могу без тебя…Давай соединим наши сердца и судьбы?
– Эх, Андрюша, на мне свет клином не сошелся, – оттолкнула она его руками. – Где ты раньше был. Теперь все напрасно, опоздал. Другая я стала, обожглась на первой любви. Как неразумная бабочка полетела на свет и опалила крылья. А любовь без полета обречена.
Белова уткнулась лицом в ладони и промолвила:
– Андрей, ты слепец, не видишь, что творится с Верой. Она души в тебе не чает, да и ты еще не разглядел это прелестное сокровище. А меня забудь, не хочу я ворованного счастья. Беги, догони ее… Нет, погоди.
Анна решительно подошла, прижалась к его груди головой и, словно прощаясь, призналась:
– Я до сих пор тебя люблю. Корю себя за то, что не дождалась твоего возвращения из армии, хотя мы прежде не встречались и никаких клятв и обещаний друг другу не давали. Слишком юные и наивные были, чтобы разобраться в нежности первых чувств, дыхании любви. А теперь, иди, —отрезвев, чужим голосом произнесла она. —Торопись, а то потеряешь Веру, как меня когда-то.
— Аня, я подвезу тебя до полевого стана, – предложил Гратов.
— Не надо, а то начнешь приставать, – отказалась Белова.
Послушный ее воле, Андрей заглушил двигатель стогомета и побрел по проселочной дороге. В голове, словно в тумане, путались мысли. А за селом в теплых сумерках в багряно-алых всполохах заката догорало бабье лето. Загустевшее небо прочертил журавлиный клин. Прощальные крики птиц болью и грустью пронзили сердце Андрея. Он невольно остановился на развилке проселочной дороги.