Одаренное родниковой водой, все оживет и потянется к солнцу, радуя и восхищая своей красотой. На лоне природы я думаю, как порой, человеку не хватает родниковой чистоты, глубины и щедрости, чтобы, соприкасаясь с людьми, оставлять о себе добрую и светлую память.
ХРУСТАЛЬНЫЙ ЗВОН
В любую пору года красиво, живописно окаймленное камышами озеро, расположенное поблизости керченского жилого микрорайона Марат. Оно отражает: то бирюзовое в солнечную, то свинцово-серое в непогоду, небо.
После оттепели и тумана в дневное время ударил мороз. Желтовато-бурые сухие стебли камыша оказались в прозрачном панцире, водную поверхность сковал тонкий лед. Лишь в середине оставалась широкая полоса незамерзшей воды, облюбованная несколькими дикими утками, выводок которых появился еще летом и к зиме подрос.
С моря налетел ветер и зазвенели, словно воспроизводя звуки органной музыки, стебли камыша, соприкасаясь друг с другом. Озеро – огромная сверкающая люстра, сквозь призму которой преломились лучи яркого, но холодного солнца. Нынче на его берегах пустынно, а летом с ранней до вечерней зорьки они были усыпаны ребятишками с удочками. Да и взрослые нередко коротали здесь время.
Увлекло и меня это занятие. Глядя на озеро, вспомнил забавный случай. Вечером, расположившись в укромном месте, забросил леску с приманкой на крючке. Поплавок замер на тихой малиновой от всполохов заката воде и, вдруг заплясал, ушел вглубь. Я подсек и ощутил, как под тяжестью зазвенела леска, выгнулось бамбуковое удилище.
«Коряга или крупная рыбина», – предположил, медленно подводя леску к берегу. Вот на мелководье показался темный панцирь, и, упорно упираясь лапками, на берег выползла попавшаяся на крючок черепаха.
– Этого мне еще не хватало, – произнес я, отцепил и отпустил «улов» в воду. Тортилла исчезла в глубине, а я продолжил рыбалку. Опять после недолгого ожидания поплавок скользнул вниз. История повторилась. Видно, очень понравилась черепахе приманка – скатанная в шарик мякоть хлеба. Не которые гурманы обожают суп из черепахи, я, не поддавшись искушению, отпустил ее в родную стихию, а сам переместился на другое место. И вскоре был вознагражден – несколько отливающихся серебристой чешуей карасей оказались в моем садке.
…Застыло озеро в ожидании летней поры, когда окаймленные зеленой стеной камыша, берега огласятся звонкими голосами. Нынче же лишь ветер звенит хрупким и недолговечным хрусталем.
СКВОРЦЫ ПРИЛЕТЕЛИ
Неустойчивая крымская зима: то мороз сковывает льдом озерца и пруды, то наступит оттепель, звеня капелью. По низкому небу наползут тучи, пролившись на землю, улицы, скверы и крыши домов мелким дождем. Теплая зима сбила с толку и перелетных птиц, мигрирующих не по календарю, а по инстинкту, чуткому к температурному режиму. Раньше срока, – впрочем, это происходит часто – прилетели скворцы, огласив голые кроны высоких акаций и тополей. Их прилет – первая примета приближающейся весны. Именно скворец, а не ласточка, как утверждает народная молва, является вестником весны.
После обильных дождей, согретые лучами по-весеннему яркого и щедрого солнца, покрылись изумрудной зеленью склоны возвышающейся над Керчью Митридатской гряды.
Еще неделя – и проклюнулись бы первоцветы, анютины глазки и другие нежно – хрупкие создания природы.
Но крымские весенние месяцы горазды на сюрпризы. За ночь земля покрылась пушистым снежным ковром и все приобрело сказочный вид. Ветер намел сугробы, по которым пролегли первые цепочки следов. Возвышенности и склоны облюбовали ребятишки с санками, лыжами. Кое-кто из них попытался слепить снежную бабу, но тщетно.
… Издали я услышал щебет птиц и всплески воды. Подошел поближе и увидел десятка два скворцов. Несколько птичек, взмахивая крылышками, купались в озерце – промоине над трубой теплотрассы, другие, взъерошенные ходили по кромке наста.
«Скворцы-моржи – необычное явление», – подумал, наблюдая за участниками купания. Рядом на проталине из почвы пробилась сочная зеленая трава. Скворцы, приняв ванну, старательно почистив перья, успели полакомиться стебельками. Часть из них устроились на дереве.
Подошел и опустил ладонь в воду. Она была теплая и слегка парила словно из гейзера. «Смышленые все же братья наши меньшие, устроили себе по прилете в родные края банный день», – улыбнулся я их находчивости. Решил было продолжить путь, как из квадратного оконца подвала высотного жилого здания выпрыгнули два кота: оранжево-рыжий и пепельно-серый. Привлеченные птичьими голосами шумом, они, крадучись по снежному насту, осторожно приблизились к теплой купели.