Из калитки одного из дворов выбежала девочка. Она остановилась, взмахнула ручонками. На светлой с льняными волосами ее голове трепетал розовый бант. Она, сама похожая на цветок, побежала к макам, расцветшим у края поля. В ее руке цветок к цветку увеличивался букет. Затем смело вошла в голубой разлив и метелки овса, касались ее плеч, а над поверхностью плыл ее бант. Понимая, что со всеми маками ей не управиться, девочка, держа букет головой словно факел, вышла на тропинку В ее руке полыхало, переливалось от легкого дуновения ветерка, пламя. И нежный, розоватый отсвет ложился на милое детское лицо.
– Смотри, пальчики обожжешь, – предостерег я, но девочка озорно рассмеялась:
– Они не горячие…
В ее глазах отразилась синь неба, восторг, присущий только детям, впервые открывающим для себя прекрасный и удивительный мир в гамме красок и звуков. Она побежала домой, чтобы поделиться своей радостью с матерью и подарить ей букет. На тропинку опустились несколько красных лепестков с черными пятнышками.
Из рассказов старожилов я знаю, что на этом поле более полувека назад шли ожесточенные бои наших воинов с захватчиками и земля была изрыта окопами, воронками от снарядов и мин. Мне на миг представилось, что капли пролитой крови проросли маками в память о тех, кто не вернулся с горячих полей сражений, кто отстоял родную землю. Благодаря им, мы живем, любим, радуемся солнцу, созерцаем красоту, трудимся и творим. А солнце своими лучами– спицами вышивало на голубом холсте овса яркие маков.
РОМАШКИ
В лазоревом небе, причудливыми грудами мрамора, остановились белые облака. В знойной высоте над зеленым колосящемся полем пшеницы заливались звонкоголосые жаворонки. По проселочной дороге, мимо поля шла девушка. Она беспечно глядела вдаль веселыми глазами, держа в руке букет васильков. Вдруг остановилась и, мимолетная тень грусти отразилась на ее лице. Она о чем-то размышляла, советуясь с сердцем. Потом сошла на обочину дороги, где среди зеленых стеблей травы росли белые ромашки. Осторожно сорвала цветок. Загадочно улыбаясь, тонкими пальцами принялась обрывать лепестки.
– Любит, не любит? – шептали ее капризные губы.
– Любит не любит?– слетали на ее светлое платье и загорелые колени невесомые лепестки. Она огорченно вздохнула и сорвала очередной цветок. Снова, затаив дыхание, продолжила гадать. Не обмани ее нежные чувства, подскажи ее сердцу, полевой цветок.
Сколько раз тебя брали ласковые девичьи руки, загадывая свое счастье, прося ответить на вечный вопрос: любит или не любит? Падали снежинками на траву лепестки, жёлтыми монетками светились головки смятых цветов, заронивших сомнения.
Девушка подняла сиротливый букет васильков, которые оробели перед трепетной красотою ромашек. Пройдя несколько шагов обернулась, глядя на разбежавшиеся в траве ромашки. Они показались ей маленькими балеринами из «Лебединого озера» Чайковского.
Вот, взявшись за руки, они плывут под звуки чарующей музыки. Она посмотрела на чистую, словно озерная гладь, синеву неба с изваяниями белых облаков и ей захотелось, чтобы эти облака, словно большие лебеди поплыли в дальние страны.
Вновь возвратилась к ромашкам. Бережно провела пальцами по лепесткам, но срывать не стала. Ей не хотелось нарушать картину, нарисованную воображением: белые лебеди и вечная музыка. Лицо озарила улыбка и она подумала: какое это великое счастье жить на земле, дышать прозрачным воздухом, настоянном на аромате цветов и трав, трогать руками ромашки. А любовь? Она придет как праздник, как награда за чистоту и красоту нерастраченных чувств.
Шла по дороге, неся букет васильков, девушка. Кто теперь скажет, что ромашка – цветок сомнения.
ТРОПИНКА
За околицей села, где вечером догорают алые закаты, вьется узенькая тропинка. Зимой она прячется под снегом, но люди все равно торят по ней цепочку следов. И весной, в пору таяния снегов, тропинка еще не приметна. А когда после оттепели пробьется к солнцу первая шелковистая трава, тропинка, как ручеек, входит, в свое привычное русло и бежит, маня в прозрачную даль. Неподалеку легла проселочная дорога, широкая и прямая, но сельчане чаще всего ходят по тропинке.
И она, благодарная за их признательность, зацветает по краям синеголовыми васильками и белопенными ромашками, а то вдруг нежданно-негаданно восхитит розовыми соцветиями дикого горошка.