1. «Я небо не молил об этом…»
Я небо не молил об этом,
Оно само отозвалось
И тающим скользящим светом
Твоих касается волос.
Оно тут не отдельной сенью
Свое справляет торжество, —
Оно везде, — и нет спасенья
Нам от присутствия его.
Оно плывет между лесами —
Часть их слоистой бахромы, —
И словно излучаем сами
Сиянье праздничное мы.
Поля с волнистою травою.
Их оправдание, их суть —
Быть той же тканью световою,
Лишь загустевшею чуть-чуть.
И все же, оглядев окрестность,
Ты бездне синей удивись.
О, новизна и неизвестность.
Могущество. И власть. И высь!
2. «И кажется, в который, в который…»
И кажется, в который, в который
Смотрю туда, и все, как в первый раз, —
Пронизанные пламенем просторы,
Их царственная правда без прикрас,
Всевидящая, каждое мгновенье
Хранящая в безвременной тиши
Всех сокровенных мыслей дуновенье,
Таинственные чаянья души,
Всех наших дел мучительный избыток…
Ее прикосновеньем я живу.
Яснеет, разворачиваясь свиток.
Все скрытое предстанет наяву.
3. «Небо не подкупишь, не обманешь…»
Небо не подкупишь, не обманешь,
Все ему открыто до конца.
Затаишься в неприметной щели,
С головой укроешься в постели,
В гущу шума городского канешь, —
Не спасешься от его лица.
Можешь ты кичиться славой львиной,
Праведностью восхищать людей,
Но пред этим пологом воздушным,
Безучастным, чистым, равнодушным,
Ты стоишь с разъятой сердцевиной,
Если ты злодей, то ты — злодей.
А придется распроститься с телом,
Наши явно выступят дела.
Тут не откупиться медяками,
Не отбормотаться языками,
Черному не притвориться белым.
Небу нерушимому хвала!
4. «Ты моя отрада, тихая дорога…»
Ты моя отрада, тихая дорога,
Дали полевые, добрая земля.
Ты ведешь далеко, ты не судишь строго,
Все превозмогаешь, жизнь со мной деля.
На холмах волнистых дремлющие рощи,
Узенькая речка блещет сквозь кусты.
И цветов смиренных не бывает проще,
Кашек да ромашек пышные пласты.
То ли облаками, то ли огоньками
Скопища их дышат, искрятся. И что ж?
Тут росли веками, будут цвесть веками.
Чем ты их накажешь? Что ты с них возьмешь?
Белая церковка на простор окружный
С берега крутого смотрит триста лет.
И бреду я полем, вовсе безоружный,
Кроме солнца в небе, мне защиты нет.
1949
Вступление
Разноречивых дум собранье.
Тут многое пересеклось:
И то, что было там, за гранью,
И мирным временем звалось.
Здесь и том, как летней ночью,
Посевом бомб сотрясены,
Мы все увидели воочью
Медузино лицо войны.
Но тут не хроника, не повесть,
Не летописи плавный слог,
Здесь — лирика, поэтов совесть,
Здесь то, чего я скрыть не мог.
И отступленья, и паденья,
И жалобы, и торжество,
Осадок снов, итоги бденья,
Здесь будни духа моего.
Но как же может быть иначе?
Поэтов древняя беда —
Все обнажить, все обозначить
Без снисхожденья, без стыда.
Стать перед всеми безоружным,
Надеясь, что твой темный путь,
Твой опыт смутный будет нужным
Кому-нибудь, когда-нибудь.
И полон этой детской веры
И мой причудливый дневник.
…Лишь ты будь зрячим, чувство меры,
Наш неподкупный проводник.
1950
ПРОСТЫЕ СЛОВА
1. «Почти что год уже — ни строчки…»
Почти что год уже — ни строчки,
Все — отговорки, все — отсрочки,
И глядь — опять близка зима.
Как будто смутно жду известий
От облаков или созвездий,
И все — не получить письма.
Я словно сам с собой в разлуке.
И преуспел ли я в науке
Существовать в земном дыму?
Что правит мной? Законы роста?
Иль просто старости короста
Стесняет сердце? — Не пойму.
Но что напрасные гаданья?
О, только бы без опозданья
Суть разглядеть бегущих дней
И жизнь, увиденную внове,
Не в крике выразить, а в слове…
И это мне — всего трудней.
2. «Но довольно толковать пустое!..»
Но довольно толковать пустое!
Видишь, лес хранит свои устои,
Нерушим, массивен и мастит.
Здесь он у себя, не на чужбине,
На холмах господствует, в ложбине,
Где река под листьями блестит.
Испокон хозяин этих впадин,
Той горы облюбовав подъем,
Он простерся, родовит и знатен,
В благостном спокойствии своем.
Он воздвиг дубов крутые глыбы,
Темных елей выставил дозор,
Чтоб лужайки там мерцать могли бы
Наподобье маленьких озер.
И плывут, шумя многоязычно,
По вершинам за волной волна…
И ему, пожалуй, безразлично,
Мир у нас теперь или война.
3. «Это и есть — Старая Руза…»
Это и есть — Старая Руза,
Берег, домишек редких семья…
Может, не нужно прежнего груза,
Только свобода — участь твоя.