Когда все обнаженные были заражены, а самые дальние яйца продолжали открываться, освобождаясь от своих обитателей, люди в балахонах бросились бежать, утаскивая с собой своих товарищей и ловко уворачиваясь от нападавших на них эмбрионов.
Матке это явно не понравилось, но ее удерживал огромный яичник. Она не могла быстро двигаться, чтобы схватить убегающих людей.
– Вообще-то здесь должны быть самцы, чтобы задержать их, – задумчиво проговорил Орон.
– Что?
– Не обращайте внимания.
Дверь захлопнулась. Матка пришла в ярость.
Когда фанатики стали забирать своих товарищей, один из них заметил камеру. Он выхватил пистолет и выстрелил в нее. После трех промахов четвертый выстрел разнес ее на куски. Изображение исчезло.
– Что случилось? Агент пожал плечами:
– Система охраны в этот момент была отключена. Больше записей о действиях фанатиков у нас нет.
– Отключена?
– Один из руководителей безопасности компании Байонэшнел послал кодированный приказ о самоликвидации комплекса.
– Что?
– Через девяносто секунд весь комплекс взлетел в воздух. Там ничего не осталось.
– Нет! А как же чужие? Яйца?
– Рассеяны вокруг кусочками размером с ноготь, доктор.
– О нет!
Орона эта новость буквально убила. Вот это потеря! Он послал корабль через всю Галактику, чтобы раздобыть несколько экземпляров, а будь он порасторопнее, то уже получил бы их здесь, на Земле! Вот чем объяснялись те странные сны, которые видели люди! Проклятье! Проклятье!
Так, минутку. Девяносто секунд. А может быть?..
– А что с этими фанатиками? Спасся кто-нибудь?
Ведь не менее дюжины из них были заражены!
Агент вздохнул:
– Мы не знаем. Наши люди прочесали всю страну, но не нашли даже следов. Заряд был на уровне полумегатонны.
По остаткам здания невозможно определить, сколько человек погибло в нем и мог ли кто-нибудь успеть убежать. На мгновение у Орона появилась надежда – шанс, что кто-то из фанатиков спасся, все-таки оставался.
– Мы надеемся, что никто из них не уцелел, – сказал агент.
– Что? Да вы просто сумасшедший! Эти формы жизни бесценны!
– Но, доктор, подумайте...
Орон был во всех отношениях исключительным человеком: где бы он ни учился, он всегда становился первым. И его поразило то, что сказал ему агент. Да, чужие бесценны, но в условиях жесткого контроля. Служащие Байонэшнел это знали. Именно поэтому комплекс заранее оборудовали средствами самоуничтожения на случай нарушения безопасности. Трудно оценить размеры катастрофы, которая разразится в случае бегства чужого. Даже одно-единственное яйцо потенциально опасно. Принимая во внимание, как быстро размножаются твари и вырастают до зрелого возраста, а то, что они могут превращаться в маток в условиях изоляции...
Орон кивнул. Да, ему это ясно. Дюжина маток, тайно и непрерывно откладывающих яйца, – это проблема. Серьезная проблема.
Глава 17
Билли стояла у «наблюдательного окна», следя за потоками света, струящимися подобно тонким изогнутым трубкам неонового освещения на фоне темного неба. Не так много времени довелось Билли провести в космосе, включая детские годы, поэтому такой вид путешествия был для нее внове. Она вглядывалась в темноту, пытаясь вспомнить отца и мать в те счастливые времена, но в мысли постоянно врывалось зрелище кровавой смерти родителей. С тех пор как Уилкс посетил ее в больнице, кошмары, которые доктора безуспешно пытались вытравить из ее памяти, постоянно возвращались, как поплавок, упрямо всплывающий из глубины к поверхности водоема. Все, что помнила Билли, произошло на самом деле, и отрицать это бесполезно.
– Это лишь иллюзия, вы знаете это? – раздался позади девушки незнакомый голос.
Билли обернулась и увидела невесть откуда взявшегося десантника. Кажется, его звали Бюллер.
– Усовершенствованные гравитационные двигатели позволяют нам меньше времени находиться в состоянии гиперсна, но нельзя переусердствовать. Если сделать двигатели чересчур мощными, отвалятся многомерные матрицы полей, развернутых, как крылья бабочки... В общем, это связано с какими-то загадочными частицами – хрононами, импиотическими зонами или чем-то в этом роде.
– Интересно, а что видел Исли в последние секунды жизни? – спросила девушка.
Вопрос был риторический, но в ответ Бюллер покачал головой:
– Не знаю. Я просто не представляю, каким образом он оказался в открытом космосе, да еще с гранатой в руках.
– Полковник объяснил это особым видом депрессии. А может быть, Исли побоялся встречи с чудовищами?
Бюллер снова покачал головой:
– Я так не думаю. Мы были с ним довольно близки. Зачем ему было убивать себя? Да и способы самоубийства есть гораздо более приятные.
Билли согласно кивнула. Взорвать себя в космической пустоте ей казалось самым неподходящим для сведения счетов с жизнью. Бюллер продолжил:
– Я не доверяю Стефенсу, у него нет никакого опыта командования, и мне кажется, он хочет замять этот случай. Если нам повезет, то начальство не обратит внимания на потери. А если операция провалится, ему поставят в вину малейшее упущение.
– Я не хочу разочаровывать вас, Бюллер, но провал операции означает, что мы будем просто сожраны большими тварями с огромными зубами или превратимся в пишу их детенышам с маленькими зубками. Мы все погибнем на неведомой планете, превратившись в кучи навоза чужих, над которыми будут летать насекомые.
– Очень живописно, – сказал Бюллер.
– Что знаю, то и говорю. Я все это видела.
– Вы говорите, как Уилкс.
Она почувствовала, что десантнику неловко.
– Пойдемте. Не выпить ли нам по стаканчику того, что здесь заменяет кофе, – предложила Билли.
– Да, пожалуй.
В столовой сидел Рамирес. Он ждал, пока будет готов саморазогревающийся пакет с едой. Десантник улыбнулся вошедшим Билли и Бюллеру. Взяв бумажные стаканчики дрянного напитка, они уселись за раскладной пластиковый стол.
– Уилкс должен был основательно поразмыслить, прежде чем взять вас с собой. Вы знаете, что бы Стефенс ни говорил сейчас, в надежде сохранить лицо, он буквально растерзает сержанта, когда мы вернемся.
– Да. Мы с Уилксом понимаем друг друга, – ответила Билли и, отпив кофе, скривилась.
– Хорошо, если так, – сказал Рамирес, ставя свой поднос на соседний стол. – Уилкс, он что, специалист по краже из колыбели? Так, что ли?
– Заткнись, Рамирес, – отрезал Бюллер.
– Эй, я тоже не прочь развлекаться с малышками, но не с такими же зелеными...
Бюллер вскочил и разведенными в виде буквы V большим и указательным пальцами обхватил горло Рамиреса, приподнял того над полом и пригвоздил к стене.
– Я же велел тебе заткнуться!
Рамирес испуганно заголосил:
– Ладно, ладно, пусти!
Билли увидела, как напряглись сухожилия на руке Бюллера, когда он оторвал от пола своего противника довольно крупного человека, и прижал его к стене словно трепещущее насекомое. Он казался слишком сильным для своего роста.
Внезапно Бюллер убрал руку. Рамирес съехал вниз по стене, потом вскочил на ноги, потирая горло.
– Да ты просто сумасшедший! – пролепетал он и выбежал из столовой, оставив на столе дымящийся обед.
– Зачем же вы так? – спросила Билли. Бюллер выглядел взволнованным и смущенным.
– У него слишком длинный язык, и он слишком часто пускает его в ход.
– Разве?
– Да.
Билли вышла, оставив Бюллера одного. Нет, здесь что-то явно не так, но что именно, она не знала. Более того, девушка не была уверена, что хочет это узнать.
Мэсси сидел в своих апартаментах в позе «сейза» и концентрировался на дыхании. Он никогда не учился медитации под руководством наставника, но умел использовать ее для достижения спокойствия и собранности. Он тренировал свое тело, шлифовал технику боя, подолгу упражнялся с оружием, но эти занятия не приносили ему радости. Они помогали сохранить крепость мышц и остроту реакции, но ничего больше. Быть всегда в форме – часть его обязанностей, жизненная необходимость, и он постоянно тренировался так, как тренируют для выставки животных: соответствующая диета, полноценный отдых, совершенствование технического мастерства, не больше, но и не меньше. Его физическому состоянию позавидовал бы любой олимпийский чемпион по многоборью, а выступая против тех, кто мог оказаться в лучшей физической форме или имел более быструю реакцию, можно использовать допинг, а то и откровенный обман. Если вы хотите убить человека, лучше это сделать, выстрелив ему в спину с большого расстояния, а, не биться с ним в рукопашной, как некоторые герои голографических видеофильмов. Это дурацкая игра, и, поскольку победителем в ней оказывается уцелевший, всегда лучше самому выбирать оружие, если это, конечно, возможно.