— Бегут господа, — сказал Бардин и добавил доверительно: — Красные взяли Ростов.
— Откуда знаете? — спросил Василий.
— Сорока на хвосте новость принесла, — улыбнулся Николай Яковлевич.
Исчез из почтовой конторы меньшевик Кинг. Вместе с семьей и домашним скарбом его видели на вокзале. Куда девались его боевой дух и готовность «сражаться до полной победы»…
— И эти выметаются, — отметил Бардин, когда Василий рассказал ему, что и эсеры не вышли на работу.
Вскоре на подступах к городу послышалась орудийная стрельба, затем стали различаться пулеметные очереди. И вдруг все стихло.
Теплым мартовским утром 1918 года красные части вошли в Екатеринодар. Над городом стоял колокольный звон, на улицах звучала музыка, народ высыпал из домов.
Встретившись с Бардиным, Грабин поздравил его с победой и спросил, нет ли известий о судьбе большевика Карасева?
— Есть, — вздохнул Николай Яковлевич. — Белые увезли его с собой в качестве заложника.
Василию стало ясно, что Бардин — большевик, откуда бы ему знать о Карасеве?
— Скажите, — решился спросить Грабин, — а в партии большевиков есть простые крестьяне или рабочие?
— Не просто есть, а их большинство. Это партия рабочих и крестьян.
— И казаки есть?
— И казаки тоже.
— А что надо сделать, чтобы вступить в большевистскую партию?
— Надо изучить ее Программу и Устав. Это во-первых. Надо быть полностью согласным со всем, что в них написано. А уж после этого написать заявление.
— Куда, Николай Яковлевич?
— В партийную организацию. Заявление будет рассмотрено, и вопрос о приеме решится большинством голосов.
Разговор на том и закончился, но через несколько дней Бардин протянул Грабину небольшую книжечку.
— Что это? — спросил Василий.
— Программа партии. С трудом раздобыл.
Вернувшись домой с работы, Грабин раскрыл книжечку. Но с первых же строк понял, что ему не хватает грамоты, чтобы полностью вникнуть в смысл написанного. В брошюре было не так уж много иностранных или ученых слов, но речь шла о таких понятиях, для усвоения которых у Василия не было нужного политического кругозора. Да и жизненный опыт был не так уж велик — станица, мельница, почта. А речь шла о переустройстве не только целого государства, а всего мира.
— Ну как, усваивается программа? — поинтересовался Бардин через некоторое время.
— Усваивается, но тяжело, — признался Грабин и добавил: — К тому, чтобы отнять у Федоренко мельницу, я подготовлен, а строить новое общество нужно людям грамотным.
— Это мне нравится, правильно мыслишь. Программа — не стихотворение, ее мало изучить, ее надо сердцем понять.
Общеобразовательные курсы продолжали работать, и Василий поступил сразу в четвертый класс. Кер-Оглы по-прежнему оказывал ему помощь. Заниматься приходилось не только вечерами, но и по выходным дням.
Продвигалась вперед работа по изучению Устава и Программы партии. Чтобы облегчить эту задачу, Грабин в блокноте небольшого формата написал конспект, кратко изложив основные вопросы и положения этих документов. Постепенно многое из того, что раньше вызывало затруднения, становилось понятным. Даже обидно было, почему не разобрался сразу, ведь все так просто, все взято из жизни.
Легче было с программой-минимум. Свержение царя. Это уже выполнено. Установление восьмичасового рабочего дня. Тут все ясно. Зато над программой-максимум пришлось поработать. Уже само слово «максимум», не встречавшееся Грабину ранее, требовало разъяснений. Помогал Бардин. Он мог каждый вопрос изложить своими словами, доходчиво и просто.
— Со временем поймешь и максимум, и минимум. Сердцем поймешь и разумом, — говорил Николай Яковлевич. — Человек ты наш, сознание у тебя пролетарское. Я бы тебя сегодня в партию рекомендовал. Но есть одно обстоятельство. — Бардин понизил голос до шепота: — Постарайся, Василий, пока не говорить о вступлении в партию. И в конторе должны меньше знать, что ты заодно с большевиками. Со мной тоже на людях встречайся реже.
— Почему? — удивленно и испуганно воскликнул Грабин.
— Дело серьезное. Положение на фронте, к сожалению, тревожное. Не исключено, что Екатеринодар придется оставить. И тогда нам нужен будет свой человек в почтовой конторе.
— Но разве я смогу?
— Сможешь, если не испугаешься. А главное — ты вне всяких подозрений. В партии не состоишь, занят учебой, стремишься к повышению.