— Дульный тормоз мы сделали, а с накатником замялись.
В одном щедр Грабин: своими идеями и замыслами он делится, не отстаивая права на авторство. Порой исполнитель дни и ночи бьется над деталью. И так проектирует, и эдак пробует. Ничего не выходит. А главный конструктор подойдет, дотронется до плеча:
— Попытайтесь использовать новый принцип. Перенесите защелку вот сюда.
И отойдет от кульмана. Подчиненный долго смотрит на чертеж, осмысливая сказанное. А потом не сдержит радостной улыбки. Все сходится. Все решается просто и надежно. Закончит работу, подойдет к Грабину благодарить. А тот равнодушно махнет рукой: мелочи, мол, стоит ли говорить о делах решенных. И тут же поставит конструктору задачу труднее той, что выполнена. Такой у него стиль руководства: отдавать людям все, чем богат, и требовать от них всего, на что они способны.
…Работа над новой противотанковой пушкой продвигалась успешно. Предварительные расчеты, сделанные Грабиным, подтверждались, идеи, выношенные им, воплощались в жизнь. Одна была неувязка. Узлы и детали приходилось изготавливать по чертежам на разных заводах. Прежней согласованности, когда конструкторы, технологи и производственники решали проблемы сообща, не было. Василий Гаврилович все чаще вспоминал Еляна, Олевского и многих других, с кем пришлось работать в первый год войны.
Однажды, когда было около полуночи и Грабин собрался домой, раздался длинный телефонный звонок.
— Здравствуйте, товарищ Грабин. — Василий Гаврилович сразу узнал голос Сталина. Сделав небольшую паузу, Верховный Главнокомандующий спросил: — Когда же будет готова пушка?
Уточнять, какая именно, не было необходимости. Василий Гаврилович хорошо знал, как нужна войскам мощная артиллерийская система, способная преграждать путь «тиграм» и «пантерам». Доложил, что пушка уже могла бы поступить на испытания, если бы один из заводов не задержал поставку важной детали.
— Какую деталь именно? Когда она должна была поступить?
Грабин ответил.
— Поможем, — коротко заключил Сталин и, попрощавшись, положил трубку.
На третий день после этого разговора с завода, расположенного далеко от Москвы, прибыл представитель, доставивший полноценный заказ. Пушка была подготовлена к испытаниям.
По привычке Грабину хотелось самому поехать на полигон, вместе со специалистами понаблюдать, как пушка будет сдавать экзамены. Но в ЦАКБ шла напряженная работа, каждый час был дорог. Только урывками удавалось бывать на испытаниях. Но и эти напряженные часы вселяли надежду, что новая пушка пробьет себе дорогу на фронт. Серьезных поломок не было, а небольшие замечания устранялись на месте.
Настал главный день. Вместо мишени на полигоне был установлен трофейный «тигр». Один из членов комиссии, взобравшись на него, нарисовал на башне белым мелом большой крест:
— Если попадете в центр и снаряд пробьет броню, остатки мела съем на ваших глазах!
— Ловим на слове, — улыбнулся Муравьев. — Поэтому рисуйте крест жирнее, меньше мела останется.
Пушка была установлена ровно в 1500 метрах от «тигра». Грабин, не отрываясь, следил за действиями расчета. Вот прозвучала команда. Блеснул отполированной поверхностью снаряд в руках заряжающего. Наводчик, пригнувшись, заработал маховиками. Выстрел, которого все ждали, раздался неожиданно. Кто-то запоздало зажал уши, кто-то пригнулся. Только Василий Гаврилович, кажется, не моргнул глазом. Взгляд его застыл на темнеющем вдали силуэте танка.
— Точно! — радостно закричал один из конструкторов, наблюдавший за ходом стрельбы в бинокль.
Не дожидаясь команды, все гурьбой бросились прямо через поле к танку. Пробоина виднелась в том месте башни, где сошлись две белые линии.
— Придется кому-то мелом закусывать, — весело воскликнул Муравьев.
— Не говорите «гоп», может, снаряд в броне сидит.
— Какое там «сидит»! Насквозь прошел, — заявил Муравьев, успевший заглянуть внутрь башни.
— Теперь держитесь «тигры» и «пантеры»!
Слушая шутливые выкрики, Грабин улыбался. А чуть в стороне член комиссии, затеявший спор, под общий смех, болезненно морщась, жевал остатки мела.
— Хватит, — добродушно похлопывал его по плечу Муравьев. — Шутка есть шутка.
Когда было принято решение о производстве 100-миллиметровой противотанковой пушки, Сталин снова позвонил Грабину.
— Скажите, на каком заводе, по-вашему, можно быстрее и лучше наладить выпуск нового изделия?
— В Ленинграде, конечно, — ответил Грабин. — Завод имеет опыт в производстве орудий большого калибра. Но блокада…